Гарибонд повернулся сам и развернул мальчика, чтобы смотреть ему в лицо.
– Брансен, я не твой отец, хотя никто еще не любил своего родного ребенка, как я тебя люблю.
Мальчик стал медленно качать головой. На глаза навернулись слезы и ручейками побежали по щекам, неожиданно он так сильно задрожал, что Гарибонду пришлось придерживать его на кровати.
– Брансен, прости меня, пожалуйста, – сказал Гарибонд. – Теперь ты уже достаточно взрослый, и пора узнать все до конца. Ты должен знать о Бране, моем самом лучшем друге. И о Сен Ви. – Он не мог удержаться от печальной улыбки при упоминании дорогого имени. – Она умерла не сразу после твоего рождения, Брансен. Она еще успела отдать тебе свою жизнь.
И без того ошеломленный Брансен удивился еще больше, когда Гарибонд, никогда открыто не показывавший своих чувств, наклонился и поцеловал его в лоб. Затем он поднялся, неспешно пересек комнату и подошел к люку, скрывавшему вход в подземелье.
– Когда ты родился, – объяснял он, – ты был так слаб, что не мог дышать, и Сен Ви чувствовала себя не намного лучше после тяжелых родов. Но твоя мать была необычной женщиной. – Гарибонд наклонился, поднял крышку люка и отодвинул одну из деревянных панелей стены. Он засунул руку в потайную нишу и достал запылившуюся толстую книгу. – Твоя мать происходила из народа мудрецов Джеста Ту.
Эти слова абсолютно ничего не говорили Брансену, и выражением своего лица он постарался, насколько это было возможно, дать понять отцу, что ничего не понял.
– Она могла делать удивительные вещи, гораздо более удивительные, чем братья Абеля со своими камнями. Твой отец путешествовал по ее стране, чтобы обратить местных жителей в свою веру, но в конце концов увидел истину в учении Джеста Ту. – Гарибонд протянул книгу Брансену. – Вот здесь все записано. Все секреты и тайны.
– М-м-мой… от-тец?
Мальчик не переставал дрожать, и слезы потоком текли по его лицу.
«Зачем ты мне это рассказываешь? – читал Гарибонд мысли мальчика, хотя и знал, что тому не под силу высказать их вслух. – Ты мой отец! Ты! И никто другой! Как ты можешь меня обманывать? Зачем стараешься обидеть?»
– Сен Ви знала, что умирает, – очень медленно продолжал Гарибонд, чтобы Брансен уяснил смысл его слов, несмотря на сумятицу в мыслях после таких открытии. – Поэтому она решилась воспользоваться своими магическими знаниями и отдать тебе остатки своих жизненных сил, чтобы ты мог жить.
Брансен ничком бросился на постель, все его худенькое тело сотрясалось от рыданий и сдавленных криков. Гарибонд снова обнял мальчика и дал ему свободно выплакаться. Так он просидел больше часа, ласково поглаживал взъерошенные волосы Брансена и бормотал о том, что все будет хорошо. Он убеждал мальчика, что тот уже достаточно взрослый, чтобы услышать эту грустную историю и понять, какими особенными людьми были его родители.
Наконец Брансен успокоился настолько, что Гарибонд смог снова усадить мальчика на кровати. А потом начал свой рассказ. Он поведал Брансену об их с Браном детстве, о том, как Динард поступил в монастырь
Святого Абеля, а Гарибонд не смог этого сделать. Он рассказал о странствиях Динарда по странам, находящимся южнее горной цепи, и вспомнил все истории о Бехрене и Джеста Ту, привезенные другом из путешествия. А когда Гарибонд дошел до возвращения Динарда в Прайд, да еще вместе с женой-чужестранкой, его единственный глаз засверкал от радостных воспоминаний. Гарибонд объяснил, что Динард был полон решимости просветить братьев-монахов и поведать им истины, содержащиеся в учении Джеста Ту.
– Вот с того дня и начались все беды, – печально сказал Гарибонд. – Твои отец и мать наткнулись в лесу на женщину, осужденную самхаистами во главе с Берниввигаром.
При звуке этого имени Брансен вздрогнул.
– Жрец приговорил ее к смерти, и женщину подвергли укусам ядовитой змеи, а потом повесили за руки на дереве у обочины дороги, обрекая на долгую и мучительную гибель. Там ее отыскали поври и уже нанесли рану, чтобы окунуть свои береты в свежую кровь.
Брансен широко раскрыл глаза и еле дышал, захваченный рассказом Гарибонда.
