Брат Динард инстинктивно отшатнулся и удивленно уставился на правителя.
– Разве я должен ее стесняться?
– Нет, конечно, ее красоты нельзя не заметить. Но ты должен понять, что земля Этельберт сильно отличается от остального Хонсе и наш народ по-своему воспринимает южан Бехрена. За пределами моих владений ты вряд ли встретишь…
Лорд Этельберт немного помолчал и сочувственно улыбнулся:
– Знаешь, просто прими мой совет, брат Динард. А еще поздравляю тебя с благополучным возвращением и с обретенными новыми знаниями и счастьем.
– Я очень боялся этого путешествия, – признался Динард. – Меня убеждали, что жители южных гор едва превзошли уровень диких животных, так что вы можете понять мое изумление при виде Джасинты. А когда я встретил…
Динард заметил, что лорд Этельберт поднял руку, и замолчал.
– Еще раз поздравляю с возвращением домой, брат Динард. Хотелось бы, чтобы ваше путешествие по землям Хонсе оказалось таким же приятным, как и странствие в Бехрене.
Этельберт жестом подозвал еще одного стражника, и вскоре брат Динард присоединился к Сен Ви.
– Что он хотел тебе сказать? – спросила Сен Ви на своем родном наречии.
– Ничего особенного, – заверил ее Динард, нагнулся и поцеловал в лоб. – Просто обычное приветствие вернувшемуся соплеменнику.
Динард не ожидал, что Сен Ви удовлетворится таким незамысловатым объяснением, но ей, по-видимому, ничего другого не оставалось.
Смирилась она и с любопытными взглядами, сопровождавшими их повсюду, как казалось Динарду.
Сегодня вечером ноги и руки ослабли даже больше чем обычно. Отец Жерак с трудом натянул на себя коричневые одежды с красной повязкой, говорившей о его высоком положении настоятеля монастыря. Только что было получено известие о супружеской измене, и старый Берниввигар наверняка воспользуется своим правом вершить правосудие. Отец Жерак заранее представлял себе толпу любопытствующих зрителей, а за выражением лица самхаистского жреца Берниввигара ему не раз доводилось наблюдать в прошлом. Во время судилищ на нем читались удовлетворение и абсолютная, граничащая с жестокостью невозмутимость. Акт сурового наказания и готовность крестьян и самого правителя наблюдать за ним сводили на нет все перемены, происходившие в Хонсе стараниями церкви Святого Абеля.
Отец Жерак услышал легкий стук и скрип открываемой двери. Обернувшись, он увидел брата Бателейса и брата Реанду.
– Вы готовы идти, отец Жерак? – соответствующим ситуации мрачным голосом спросил Бателейс.
– Да, если только кто-то может быть готов к подобному зрелищу, – ответил Жерак и направился к двери.
– Самхаистское правосудие считается законным, – заметил Бателейс и пожал плечами.
На этот раз в его тоне не было слышно особого осуждения предстоящей церемонии.
– Женщина виновна, – довольно равнодушно добавил брат Реанду, и оба монаха с удивлением повернулись в его сторону.
Невысокий священник с коротко подстриженными черными волосами и крепким, хотя и небольшим телом потупился под их взглядами.
– Брат мой, наказание всегда должно соответствовать степени вины, – спокойно произнес отец Жерак. – В данном случае это соотношение провинности и кары было определено давным-давно, и не в наших силах изменить положение. Когда-нибудь, возможно, представится случай убедить правителя принять наши взгляды. А пока наш долг смиренно подчиняться существующим законам и благоразумно признавать их справедливость.
Жерак помолчал, обдумывая собственные слова.
– Но это нелегкая ноша, – добавил он.
По пути к ним присоединились еще четверо братьев, и все монахи покинули храм. К тому времени, когда они подошли к месту церемонии, перед древним Камнем Правосудия уже ярко горел костер.
– Постарайся не показывать своего удовольствия, даже если тебе понравится это зрелище, – напутствовал лорд Прайд своего сына.
Правитель лежал на перине из гусиного пуха в одной только ночной сорочке, доходившей ему до лодыжек, и выглядел совсем не так величаво, как обычно. Как раз сегодня лорд Прайд заболел, и теперь на его побледневшем лице выделялись запавшие глаза, обведенные темными кругами.
