Он хотел еще добавить, что это его забавляет, но счел более правильным утаить свой секрет.
– К тому же мне нравятся красивые вещи, – добавил Брансен, пристально глядя в глаза Кадайль и полностью завладев ее вниманием. – Но, по правде говоря, ожерелье бледнеет по сравнению с твоей красотой. Только благодаря тебе сияют эти самоцветы.
Девушка покраснела и попыталась отвести взгляд, но Брансен ей этого не позволил. Он осторожно обхватил ее лицо ладонями и повернул к себе. Брансен больше не мог противиться искушению ее красоты, ее аромата и теплого дыхания. Он наклонился и бережно прижался своими губами к ее рту.
К великому его изумлению, девушка не отпрянула. Напротив, ее руки обхватили его шею, и губы их сомкнулись.
Более восхитительного чувства Брансен не испытывал никогда в жизни.
Миновал прекрасный миг наслаждения, и Кадайль оттолкнула его от себя.
– Я не должна так поступать, – прошептала она, высвобождаясь из его объятий.
– Ох, а мне так хочется повторить этот опыт, – протянул Брансен, и Кадайль пришлось прикрыть рот рукой, чтобы не рассмеяться.
– Но мне правда хочется, – смущенно повторил он.
– А тебе приходилось целоваться раньше? Несколько мгновений Брансен вспоминал ощущения от поцелуя крестьянки во время дневной прогулки.
– Один раз меня поцеловали.
– Только один раз? – насмешливо спросила Кадайль. – Такого проказника?
– А сколько поцелуев Кадайль получила от мужчин? – в свою очередь поинтересовался Брансен.
Внезапно девушка стала очень серьезной.
– До этого случая я ни с кем не целовалась, – тихо ответила она.
У Брансена от волнения ослабели колени.
– Можно еще один поцелуй перед тем, как я уйду? – спросил он.
– Только один, и всего лишь поцелуй, а потом ты должен убраться восвояси, Разбойник.
Брансен стремительно рванулся вперед, но Кадайль вытянула руки, дав ему время успокоиться. А потом одарила долгим и нежным поцелуем.
Вкус ее губ сопровождал Брансена всю дорогу до монастыря, до его темной и грязной кельи.
Каллен испуганно закрыла рот рукой и чуть не лишилась чувств. Никогда в жизни не приходилось ей видеть такого роскошного произведения ювелирного искусства, как ожерелье, сияющее на шее Кадайль.
– Ты опять встречалась с ним, – выдохнула Кал-лен.
– Я нашла его на обочине дороги, – ответила Кадайль. – Вместе с этим. – Она протянула ладонь с несколькими золотыми монетами, подаренными Разбойником, чтобы подтвердить эту выдумку.
Каллен недоверчиво прищурила глаза:
– Ты ничего не находила.
Кадайль поежилась под проницательным взглядом матери:
– Мама, все это лежало под деревом. Там могло остаться что-нибудь еще. Мы с тобой можем пойти поискать при солнечном свете.
– Кадайль, – ровным и серьезным тоном строгой матери произнесла Каллен. – Ты никогда раньше мне не лгала.
Кадайль не выдержала, и ее плечи поникли.
– Сегодня к тебе снова приходил Разбойник? – Да.
Каллен взяла дочь за подбородок и подняла лицо, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.
– А что ты отдала ему взамен ожерелья?
От неожиданности Кадайль ошеломленно раскрыла глаза, а ее мать облегченно вздохнула.
– Я действительно поцеловала его, – призналась Кадайль секунду спустя, и Каллен нахмурилась. – Но не из-за ожерелья. Я сама этого захотела.
– А ты бы стала его целовать, если бы этих самоцветов не было?
– Конечно! – выпалила Кадайль, но потом смутилась и снова опустила глаза. – Я хотела сказать, что захотела этого не из-за подарка.
Каллен обняла дочь, потом немного отстранила от себя, не выпуская из объятий.
– Но ты не можешь оставить его у себя. Ты и сама это знаешь.
– Он сказал вернуть его правителю или принцу, как только будет назначена награда. И все же у меня такое чувство, будто я что-то украла. Может, вернуть его без всякой награды?
– И не думай! – сердито воскликнула Каллен, удивив дочь своей горячностью. – Нет, ты сделаешь так, как советовал Разбойник. Лорд Прайди и принц Иеслник не обеднеют от нескольких монет, а Бог и Древние Предки знают, что мы найдем применение этим деньгам, они нужны и нам, и нашим голодным соседям.
Кадайль прикоснулась пальцами к ожерелью, и в ее глазах появилась печаль. Наблюдательная Каллен без труда поняла, что мысль о возврате ожерелья не радует дочку.
