Разбойник - страница 104
Брансен выпрямился. Надо бы выполнить несколько упражнений Джеста Ту, чтобы прогнать остатки слабости, но он не мог опустить руки. Он жаждал насладиться ощущением свободы движений, которое все остальные люди воспринимали как должное, он хотел как следует порадоваться своему телу, или хотя бы попрыгать от радости.
Но сможет ли Кадайль ждать, пока он разберется в своих ощущениях?
Брансен стал укладывать остальные камни в мешочек. В каждом из них он чувствовал магическую силу. Совершенно непроизвольно, лишь прикасаясь к кристаллам, он узнавал их различные свойства. Графит буквально потрескивал от внутреннего напряжения и грозил ударом молнии; малахит поражал ощущением невесомости; в глубине рубина таился скрытый жар; серпентин окутывал защитным полем; алмаз лучился ярким светом. Камни в его руках казались странно знакомыми, но сейчас Брансену некогда было над этим задуматься. Он уложил мешочек в ящик стола и вернулся в свою келью. Брансен опустился на колени рядом с постелью и вытащил черный шелковый костюм матери. Одежда до сих пор была в прекрасном состоянии, вот только шов на правом рукаве немного разошелся. Брансен прижал рубашку коленом к полу, а свободной рукой оторвал рукав. Затем он обернул материю вокруг головы и закрепил гематит на лбу. Тщательно затянув концы рукава на затылке, Брансен осторожно опустил руки, и из его груди вырвался вздох облегчения – связь с камнем не пропала без прижатой к голове ладони.
Юноша улыбнулся и невольно представил, каким изумленным стало бы лицо магистра Бателейса, если бы он прямо сейчас пришел в его комнату. А что сказал бы на это старый Берниввигар? Сумел бы он отказаться от своих притязаний? А как отреагировали бы на его превращение Таркус Брин и его дружки? Брансен освободился от своего недуга; кроме того, он в совершенстве изучил боевое искусство Джеста Ту и теперь был абсолютно уверен, что Таркус больше не сможет нанести ему ни одного удара. Любопытно, что теперь сказали бы люди об Аисте?
Внезапно волна привычного страха чуть не сбила его с ног, и улыбка исчезла с лица юноши. Он осторожно развязал концы своей шелковой повязки и, придерживая гематит одной рукой, развернул рукав и поднес ткань к огню свечи, потом передвинул и снова поднес к язычку пламени. Теперь повязанный на голову лоскут не только крепко прижимал к его лбу магический камень, но и прикрывал всю верхнюю часть лица вплоть до нижней губы. Выжженные отверстия для глаз оказались точно на своих местах.
Кадайль.
В его голове теперь билась только одна эта мысль. Брансен торопливо сбросил шерстяную рубаху и надел шелковый костюм. И сразу понял свою ошибку: оторванный рукав обнажил правую руку, и яркое родимое пятно делало его слишком приметным. Брансен поспешно развязал концы повязки, оторвал от нее узкую полоску и привязал на запястье, скрыв родинку. Наконец он надел на ноги мягкие туфли и почувствовал, что может безо всяких усилий подпрыгнуть до самых звезд или обогнать быстроногого оленя. Теперь он в совершенстве владел своим телом, на нем был надет костюм матери, и две религии – святого Абеля и Джеста Ту укрепляли его силы.
Брансен задул свечу и выбрался из своей кельи, не забыв осторожно опустить за собой крышку люка. Юноша осторожно добрался до дверей монастыря и скользнул в ночную тьму. Он еще не совсем был уверен в себе и потому старался держаться в тени стен, хотя в этот поздний час вероятность встретить кого-то из монахов была ничтожно мала.
Много лет назад Брансен слышал, что Кадайль с матерью жили на западной окраине города. Сейчас он вспомнил об этом и побежал на запад.
Он побежал!
Его ноги легко несли тело, и не было необходимости сосредоточиваться на каждом движении бедер. Колени упруго сгибались и разгибались, а ступни уверенно соприкасались с неровной дорогой, Брансен не мог поверить обретенной свободе, ему хотелось кричать от восторга. Никогда в жизни он и представить не мог такого совершенного контроля над своим телом, никогда еще ветер так ласково не развевал его длинные волосы. Казалось, он едва касается земли, и радость бега была для него равносильна ощущению полета.
