— Как так?
— А вот так. Майор мне разрешил, чтобы я взял себе помощников по своему выбору.
— И вы выбрали меня?
— И я выбрал вас.
— Вы говорите «помощников». Кто ещё с нами поедет?
— А зачем кто-то? — ухмыльнулся Юрий. — Майор дал шестьсот рубленых. Зачем с кем-то делиться?
— И когда же едем?
— Завтра. А сегодня пойдем на бал.
— На бал?
— Да. Там и Аннетку увидишь.
— Какую Аннетку?
— Мою кузину Анну Клингу. Помнишь, в карете ехала. А, вижу, помнишь! — рассмеялся он. — На самом деле она Анна Янкович, но мы ее так прозвали за красоту. Словно клинком она души режет, разве нет?[2] Но на балу все равны, все пляшут.
Я невольно окинул взглядом свою не слишком новую одежду и вспомнил, что князь Прозоровский еле-еле продал остатки батюшкиного состояния. Со мной не было нарядной одежды, а еще… Я опустил взгляд и увидел дырку на штанах.
Может ли дырка на штанах и пятно на бальном платье изменить судьбы нескольких стран? Если это королевские штаны или платье императрицы, то ясно-понятно. Хлопнут их величества в ладоши и крикнут:
— А всыпать вон тому батогов, чтоб лучше заботился о монаршем гардеробе!
И заодно объявят войну соседям, просто так, из вредности характера.
В тот момент я не задумывался о таких глобальных проблемах. Но если штаны принадлежат самому обыкновенному парню?
Мне было ясно, что конкретный князь Прозоровский на бал не попадет.
— В чем дело? — спросил Юрий.
— Новую одежду к балу нужно, — пробормотал я. — В старой нельзя. Даже и ехать нельзя в таком виде.
— Пустяки, — Юрий рассматривал дырку и кровь на разрезанной материи с видом человека, ожидавшего чего-то серьёзного.
— Как — пустяки?
— Пригласите портного, закажете ему, что нужно, а когда появятся деньги, то заплатите. Так всегда делают. Какая портному разница? Да, да, это очень просто! Тьфу ты, но ведь бал вот-вот начнётся! — Юрий еле удержал улыбку, и я понял, что на самом деле он развлекался и шутил.
— Я могу дать вам костюм, — сказал он уже серьезно. — Мы одного телосложения, так что он вам подойдёт. И башмаки хорошие достанем. А пока штаны вам пусть Марфушка зашьет, в дороге внешний вид не так важен.
Нарядно одетый, надушенный, даже в парике, я, не веря своим глазам, смотрел в зеркало. Не прошло и нескольких часов, как провалился в злосчастный театральный люк, а я уже князь Дмитрий Прозоровский, нахожусь в Петербурге и вот-вот попаду на бал к герцогу Бирону, фавориту императрицы Анны Иоанновны. Спасибо Юрию, потому что знакомые папаши Прозоровского, не князя, а простого дворянина, оказывается, вышли в отставку и разъехались по своим деревенькам. А родственники дядюшки, от которого к Дмитрию перешли титул и три разоренные деревеньки, сразу отнятые за долги умершего, знаться с неизвестным наследником титула, племянником и кузеном не желали.
— Только смотри, никому ни слова о нашем деле! — напомнил мне Юрий. — Ну, разве что Аннетке.
Чтобы не смешить придворных бричкой, Юрий посоветовал мне остановить её за три сотни шагов от ворот, остальной путь я прошёл пешком. Но это меня не смущало, и скоро я оказался в блестящей толпе придворных, посланников и просто гостей, о которых мне охотно рассказывал Юрий, пока я с помощью его денщика умывался и одевался.
Шумная и нарядная толпа наполняла десяток парадных комнат. Музыка играла, один танец сменялся другим. Мне казалось, что все на седьмом небе вместе со мной, что у всех радостно на душе.
Но вел я себя очень скромно. Был, конечно, князем, но из-за того, что поместий у меня не осталось, почти не было влиятельных лиц, которые порекомендовали бы меня герцогу и более влиятельным лицам, титул стал чем-то вроде нелепой фамильной прихоти в виде старого щита или ржавого меча. Глупо к нему привлекать внимание.
Я сразу же заметил Анну Клингу, которая стояла у колонны с компаньонкой. Подошёл к ним. Юрий рассказал обо мне кузине, поэтому встретили меня милостивыми взглядами и улыбками. Мне хватило ума сказать какие-то комплименты всем дамам, которые были рядом.
Но если бы меня спросили, кто из них краше, я не смог бы солгать. Прекрасные зелёные глаза сияли мне поверх пёстрого веера, ослепительно белые плечи оттеняло чёрное платье с алыми кружевами, узкая ножка в красном башмачке выглядывала из-под волана. Анна была особенно эффектна на фоне компаньонки, пожилой и желтой дамы в нелепом лиловом платье со шлейфом. Правда, я тогда не слишком разбирался в дамских нарядах. Но Анна говорила со мной, улыбалась мне — и я был на вершине счастья.
