Джим ел немного и молча, демонстрируя явное облегчение. С самого утра это был первый раз, когда он не вытошнил съеденное. Раен заметила тени у него под глазами и рассеянный взгляд, похожий на тот, который под конец путешествия видела у команды "Сокровища Андры". Пересиливая себя, он встал, чтобы вымыть посуду.
Раен никак не могла понять – это его собственная идея или привычка, с которой он не мог справиться.
– Оставь, – сказала она.
Джим не пошел бы с ней наверх, не остановись она, чтобы его окликнуть.
За второй дверью направо находилась спальня; Джим старательно убрал ее. Комната была прелестна даже для глаз Контрин, с легкой мебелью белого и бледно-зеленого цвета. В потолке имелось большое окно, залитое дождем, сквозь него видны были вспышки молний.
– Опасно, – заметила Раен, имея в виду совсем не молнии.
– Есть экраны, – объяснил он, показывая выключатель.
– Оставь. Они не защитят нас от убийцы-Контрин, но вряд ли что-то грозит нам со стороны тех, кого можно найти на Истре. Будем надеяться, что никто из Семьи не оказался настолько предусмотрительным, чтобы меня опередить. Где твой багаж?
– В холле, – неуверенно ответил он.
– Принеси его.
Он повиновался и начал выкладывать свои вещи.
Джим был явно обеспокоен, и Раен вспомнила, как он выглядел в терминале: одеревеневший, с излучателем в руке. Удивительно, что он вообще выхватил оружие.
Закончив, Джим спрятал сумку в шкаф и остановился около двери.
– С тобой все в порядке? – спросила Раен. – Снаружи ходит Воин, мимо него не проскользнет никто. Можешь не беспокоиться.
Он смущенно кивнул, словно не зная, как себя вести.
– Это окно тебе не мешает? – Ей пришло в голову, что он не привык к планетам и капризам погоды.
Джим снова покачал головой.
Раен успокаивающе положила руку ему на плечо, и он тоже коснулся ее. Она взглянула ему в лицо, на сей раз холодное и трезвое. В ярком свете ламп татуировка была отчетливо видна, а глаза оставались равнодушными и отсутствующими, без всякого выражения.
Джим опустил руку, когда она не ответила, но даже при этом лицо его не изменилось. Он переживал потрясения, но старался реагировать спокойно, как сейчас, тогда как бета или Контрин признались бы, что обеспокоены.
– Ты хорошо проявил себя, – заметила она, ожидая его реакции, хотя бы следа удовлетворения.
Ограниченная чувствительность… Нахлынули подозрения, которых не хотелось принимать. Он вел себя нормально, по-человечески реагируя на чувства. Некоторые ази этого не могли, скорее всего Макс и Мерри оказались бы слишком тупыми. Но даже Джим, подумала вдруг Раен, вел себя в минуту потрясения не так, как настоящий человек. Она коснулась его, и он коснулся ее, но это могло быть лишь родом тропизма, как отворачивание лица от солнца или протягивание замерзших рук к огню. Одобрение было лучше порицания.
Так же было и с Лией. Не любовь, а программа.
Психопрограммирование, только менее утонченное, чем в случае с бета.
МЕСТЬ БЕТА, – мелькнуло у нее в голове. – ОТЛИЧНАЯ ШУТКА, ЧТО ВСЕ МЫ ЕЩЕ ДЕТЬМИ УЧИМСЯ ИХ ЛЮБИТЬ.
Лежа в большой постели Мерека Элна и чувствуя рядом тепло Джима, она поняла, как хорошо иметь его рядом. Он был более уверен в себе, чем в первую ночь в кабине корабля, ночь, от которой их отделял всего лишь один невероятный день. Он настойчиво старался быть поближе к ней, даже во сне, и Раен нашла это трогательным. Может, она была для него символом безопасности, даже если сознательно он думал иначе. Что бы его ни ограничивало, он был рядом, живой и полный если не настоящей человечности, то по крайней мере милых тропизмов. Тот, с кем можно поговорить, разум, как зеркало отражающий ее мысли, твердыня среди тьмы. Раен отогнала эти мысли. Здесь, на Краю, рвались все и всяческие связи. Она лежала на спине, разглядывая свою руку, сплетенную с рукой Джима. Гроза кончилась и сквозь верхнее окно она видела звезды: пылающее око Ахерната и прочие маленькие огоньки. Бремя одиночества Района давило как никогда сильно. Всплыли воспоминания о корабле Извне, улетающем в пространство, о присутствии чужих в этом доме.
