— Я только что бросила учебу в Сорбонне… — Присев на банкетку, обтянутую красной искусственной кожей, девушка закурила. — Больше не могла терпеть это. Так хотелось заниматься модой!
— Какую ты делаешь одежду? — спросил он, попивая вино.
— Элегантную, но современную. — Она затянулась. — А ты?
— Наряды завтрашнего дня, — гордо ответил Кристофер.
— И при этом работаешь на «Деланж»? — нахмурилась девушка. — Разве они не вчерашний день?
— Больше никуда не взяли, — скривился юноша. — Я англичанин, не забыла? Мир высокой моды принадлежит французам.
Она кивнула и выпустила облачко дыма.
— Если у тебя талант, это поможет.
— А у тебя он есть? — спросил Кристофер, глядя ей в глаза.
— Надеюсь. — Софи пожала плечами. — Хочешь посмотреть на мои модели? Правда, пока носим их только я и моя подруга Инес.
— Когда придешь в следующий раз, надень что-нибудь из своего.
— Обязательно покажу тебе всё, когда обзаведусь жильем.
— А скоро это будет?
— Посмотрим.
Она опять призывно улыбнулась, и Кристофер моментально возбудился. Поерзал в брюках-дудочках. Софи посмотрела вниз и засмеялась.
— Забавно. — Парень не мог отвести от нее глаз. — У меня ощущение, словно мы встречались раньше.
— На другой планете или в прошлой жизни? — подкинула Софи загадку в духе шестидесятых.
— Вообще-то я не верю в подобную чепуху, — рассмеялся британец. — Но мне действительно кажется, что мы знакомы всю жизнь.
Юноша возвращался домой обескураженным.
— Неужели я встретил свою половинку, прожив в Париже лишь неделю? Может ли человеку так повезти? — спросил он Клауса чуть позже.
— Единственную? — рассмеялся тот. — Имеешь в виду, единственную сексуальную девушку в классе? Да ладно тебе, Крис! Не будь таким наивным.
В следующее воскресенье Лоран Антуан позвал дочь в библиотеку.
Рядом с ним стояла жена, чье ледяное спокойствие казалось опасней, чем ярость.
— Софи, — тихо начала она, — сказать, что мы разочарованы… — Мать беспомощно развела руками. — Ребенок, которого мы вырастили с любовью и заботой, так поступил! И назад дороги нет. Отец звонил в «Дрюо». Аукцион был больше недели назад, колье увезли в Швейцарию. Как ты могла продать фамильную драгоценность?
— В этом доме, — застонала Софи, — что ни возьми — фамильная драгоценность.
Она оглядела тяжелые шторы и антиквариат вокруг.
— Словно живем в музее. Колье — подарок. А вы говорите, будто я его украла.
— Я подарил его, думая, — произнес отец, — что ты будешь дорожить им всю жизнь. И что плохого в реликвиях? Семья — это прекрасно. Ты понимаешь, как тебе повезло?
— Ты поступила бездумно и неблагодарно просто ради сиюминутного каприза, не думая о чувствах других… — проговорила мать. — Если ты так сильно хочешь уйти, мы не будем противиться. Софи получает то, что Софи хочет, n'est се pas?[23] Хочешь работать в мастерской «Шанель»? Что ж, прекрасно, я устрою это. Надеюсь, там ты будешь счастлива. Хочешь забыть семью?
Голубые глаза будто пронизывали Софи. Она чуть не заплакала.
— Я все равно никогда не ощущала себя ее частью! — выпалила девушка и вскочила на ноги.
— Мы в этом виноваты, — спросила мать, — или ты?
— Подожди! — крикнул отец вслед уходящей дочери. — Ты не ощущала этого, потому что это действительно так.
Софи замерла и взглянула на мужчину.
— Лоран! — Мадам Антуан схватила супруга за руку. — Пожалуйста, больше ни слова!
Он отпихнул кисть жены, не отрывая взгляда от девушки.
— Мы удочерили тебя! — не сдержался министр. — Делали все, что могли, но…
Он замолчал и в отчаянии потряс головой.
— Удочерили? — Софи услышала лишь это слово. Вдруг поняла: вот откуда ее бунтарство, иные взгляды на жизнь, вот почему она не понимает сестер.
— Мы обещали, что никогда ей не расскажем, — прошептала мадам Антуан, огорченно посмотрев на мужа.
— Видимо, пришло время ей узнать правду, — сказал он и повернулся к Софи. — Мы удочерили тебя в четыре года. Изабель и Франсина ничего не знают. И у меня нет желания говорить им, какого человека мы назвали любимой дочерью и сестрой девятнадцать лет назад.
Мадам Антуан подошла к дочке.
— Мы хотели дать тебе домашний очаг, любящую семью. Со временем ты поймешь, что поступила неверно. И, надеюсь, раскаешься.
