— Вот, значит, к чему это, — задумчиво протянул Аривальд, разглядывая острые штыри деревьев, окружающие их со всех сторон, — Решил взять правосудие в свои руки, Грим? Опередить отца?
Гримберт тряхнул головой. Ему не требуется убеждать Вальдо, искать доводы и аргументы, достаточно будет и приказа, но… Он должен был убедить его. Заставить настроиться на ту радиочастоту, которая вела его самого.
— Черт возьми, лев не станет отвлекаться на блошиный укус, Вальдо! У отца до черта других проблем. С лангобардами, с папскими нунциями, которые вновь ползут на Турин, точно треклятая саранча, с мятежными баронами и двуличными вассалами… Мы сделаем все сами. Ты и я, «Страж» и «Убийца». Как подобает двум рыцарям, столкнувшимся с несправедливостью. Нам уже по двенадцать, поздновато сосать сиську кормилицы. Мы найдем браконьеров и заставим их отвечать перед законом. Или ты хочешь до шестнадцати торчать в ржавой банке, терпя измывательства Магнебода? Бить имитационными снарядами сбитые из досок мишени? Мы уже не дети. Пора бросать свои игрушки и браться за дело.
Во взгляде Аривальда Гримберт с удовлетворением разглядел неуверенность. Зыбкую, как силуэт вражеского рыцаря в густой дымовой завесе, но все же отчетливую.
— Вот почему ты приказал слугам загрузить в боеукладку боевые патроны…
— А ты думал, я хочу попрактиковаться в стрельбе по белкам? Нет, Вальдо, дорогой мой друг, время пустой пальбы! Сегодня, если получится, мы опробуем наши орудия в деле!
— Браконьеры — это лихие ребята, Грим, — медленно произнес Аривальд, — Не от хорошей жизни они ушли в леса. У них могут быть аркебузы и прочее оружие. Одно дело вразумить под дулами пулеметов шайку сельских бузотеров, под шумок грабящих возвращающихся с ярмарки гуляк, но браконьеры…
— В твоей голове пусто, как в кружке для пожертвований на утренней службе в понедельник, — отозвался Гримберт, — Они не цыплята, Вальдо. Ну так и твой «Страж» плюется не глиняными катышками, так ведь? Я распорядился загрузить в боезапас боевые снаряды. Никакого имитационного дерьма в этот раз. Настоящие патроны, понял?
Аривальд покачал головой.
— Знаешь, как поступают с браконьерами егеря?
— Как и с контрабандистами в горах. Их распинают на деревьях и срезают кожу. Это называется…
— Туринский указатель. Если ты думаешь, что стоит им увидеть герб на твоем доспехе, как они побросают силки, встанут на колени и вручат тебе свои жизни, как сплошь и рядом делают в рыцарских книжонках раскаявшиеся разбойники…
Не став слушать окончания, Гримберт демонстративно отвернулся и поставил ногу на подножку «Убийцы», готовый нырнуть в узкий лаз, ведущий к бронекапсуле.
— Как говорит отец, маркграфы Туринские никогда не отказываются платить, — бросил он через плечо, не оборачиваясь, — От кредитора зависит лишь то, в каком металле он получит свое — в серебре или в свинце. Так вот, в боеукладке «Убийцы» достаточно свинца, чтобы сполна заплатить всем браконьерам Сальбертранского леса, сколько бы их тут ни укрылось. Решай, Вальдо. Или ты поворачиваешься сейчас и полным ходом идешь в Турин, или остаешься со мной, чтобы покрыть себя славой.
— Грим, чтоб черти разорвали твою душу!
Гримберт вздохнул. У Аривальда на его взгляд было много недостатков и, в то же время, он был преданным и верным оруженосцем. Лучшим из всех, каких он мог желать. Милосердно ли было подвергать его лишний раз мукам выбора?
Чтобы избавить его от необходимости принимать решение, Гримберт протиснулся в люк «Убийцы». Ловко у него это получилось, точно у лисы, скользнувшей в нору. Неудивительно, старик Магнебод, стоявший с прутом наготове, здорово надрессировал их по этой части, щедро угощая излишне медлительных рыцарей пониже спины. Миг — и он вновь лежал в бронекапсуле, тесной, неудобной, из которой даже стылый зимний воздух, проморозив потроха, не в силах был изгнать застаревшие запахи пота и скверно выделанной кожи. Но Гримберт знал, что это стальное лоно может быть уютным, как материнская утроба.
Стоящий снаружи Аривальд что-то гневно говорил ему, размахивая руками, но Гримберт не собирался его слушать. Озябшими пальцами он взял нейро-штифт и, машинально дыхнув на него пару раз, чтоб согреть металл, вставил себе в затылок.
