Томаш недовольно передернул кривыми плечами.
- Черт знает что! Парень просто из ума выжил, вот и вся трагедия! Мозговая горячка или как это называется! Дело неприятное, но иногда случается. Мой дядька из Брно был такого же нрава. Как выпивал лишнюю бутылку вина, так сущим демоном делался, четверо удержать не могли. Человек пять до смерти забил, пока ему в кабацкой драке кистенем затылок не проломили.
- Франц не был похож на безумца, - заметил Шварцрабэ, тоже пристально наблюдавший за тем, как остатки хозяина «Стальной Горы» выносят на носилках из рефектория, - Мне показалось, это был вполне здравомыслящий молодой человек. Может, не выдающегося ума, но и не безумец. Даже не знаю, что на него нашло.
- Много вы знаете о безумцах! - сварливо отозвался Томаш, - Говорят, у некоторых это в полнолуние случается или от душевных переживаний каких. Мой дядька из Брно тоже вот…
Шварцрабэ вздохнул.
- О, я видел много безумцев. Один мой приятель делался совершенно безумен при звуках флейты. Прямо-таки совершенно терял человеческий облик, приходилось пускать ему кровь, пока не успокаивался. Это все из-за осколка бретонской шрапнели, что засел у него в голове, что-то он там у него, должно быть, пережимал… А мой кузен всю жизнь до самой смерти пребывал в уверенности, что он – чудом уцелевший при Угольном Побоище Папа Луций Двенадцатый, и даже писал украдкой буллы на салфетках и носовых платках. Но никогда прежде я не видел, чтоб человек, охваченный безумием, с такой яростью бросался на прочих. Господи, я слышал, как хрустели его собственные кости, когда он терзал тех несчастных! Он был будто бы… одержим.
Последнее слово Шварцрабэ произнес неуверенно, как бы удивляясь самому себе. Гримберт отметил беспокойный ропот лазаритов, убиравших останки страшного пиршества. Никто из них не осмелился произнести что-то вслух, однако общая мысль, охватившая их, была столь явственной, что казалась радиопередачей, звучащей во всех слышимых диапазонах.
- Мы проведем все надлежащие проверки, - одним взглядом приор Герард заставил своих прокаженных послушников вернуться к работе, - Может, мы не госпитальеры, но в Грауштейне найдется оборудование, чтобы сделать все необходимое. Возможно, подобный эффект был вызван передозировкой каких-то запрещенных Святым Престолом стимуляторов или опухолью в мозгу… Как бы то ни было, повторю сказанное ранее. Все паломники, находящиеся здесь, могут пользоваться гостеприимством Грауштейна до той поры, пока я не сочту возможным открыть ворота. Не беспокойтесь, Орден предоставит вам все необходимое. Кельи и пропитание для вас и ваших слуг, а также Слово Божье для поддержания духа. Это все, что Грауштейн может предоставить к вашим услугам. А теперь настоятельно прошу вас удалиться – моим людям предстоит здесь много работы.
***
Из рефектория «Серый Судья» вышел так резко, что едва не раздавил нескольких лазаритов, возящихся у входа с окровавленными носилками. Стараясь не поддаваться жару клокочущей в венах ярости, Гримберт заставил себя сбавить ход и резко изменить направление.
Монастырские крысы! Гнилое отродье! Проклятые святоши!
Грауштейн уже казался ему гигантской клетью из серого камня, прутья которой столь плотно подогнаны один к другому, что даже воздух с трудом проникает внутрь. Клетью, куда он самонадеянно залез по доброй воле, убедив себя в том, что ему ничего не грозит. Возомнив себя непревзойденным шпионом. И вот – пожалуйста. Застрял, как крыса в капкане.
- Сохраняй хладнокровие, Паук.
Гримберт вздрогнул от неожиданности.
- Дьявол тебя разбери, Берхард!
- Ты злишься – и это хорошо заметно. На твоем месте я бы не привлекал к себе лишнее внимание, оно явно не пойдет тебе на пользу в данных обстоятельствах.
Берхард был прав. На монастырском подворье «Серый Судья» заметил не меньше полудюжины рыцарей с невзрачными эмблемами Ордена. Прибывшие по тревоге, они оцепили рефекторий и замерли в сонной неподвижности, но Гримберт знал, что это ощущение обманчиво. Возможно, их оружейные системы активированы и ждут лишь короткого мысленного приказа, чтобы обрушить на подозрительного чужака всю мощь своего огня. Он буквально кожей ощущал висящую над ним подобно ангельскому нимбу отметку-целеуказатель.
