Расследования Берковича 10 [сборник] - страница 35

— Понятно. Кто же приходил на виллу за эти два дня?

— В том-то и дело, что никто! Малеры утверждают это совершенно однозначно.

— Ничего не понимаю. Это что, мистика?

— Наоборот, — усмехнулся Беркович. — Именно это обстоятельство и позволило мне найти истинного убийцу.

— Истинного… Ты хочешь сказать, что девочка все-таки не убивала?

— Нет, конечно!

— Но она же сама сказала… Ничего не понимаю!

— Я тоже ничего не понимал, — успокоил жену Беркович. — Но вопрос о том, почему Ривка смотрела футбол и чьи следы остались на пульте, не давал мне покоя. В версию о том, что убила Ронит, это не укладывалось. А признание… Господи, это же ребенок! Девочка просыпается, видит страшных полицейских, ей задают ужасные вопросы…

— И она признается в убийстве? Глупости!

— Конечно, — согласился Беркович. — Это третья проблема, которая меня мучила. Почему Ронит так быстро призналась? Ну, а поскольку допрашивать девочку было невозможно, то я спросил себя: кто мог быть на вилле, кроме гостей Хаима и Офры? Если хозяева не в курсе, то гость мог приходить только к няне. Кто приходил на виллу в те часы, когда хозяев не было дома?

— Узнать это можно было двумя способами, — продолжал Беркович. — Первый: опросить соседей, но тут шансы невелики. Вилла Малеров стоит в таком месте, что никто не может видеть, кто туда входит и выходит. От соседей видна только центральная дорога, а по ней постоянно ездят машины. В общем, этот путь никуда не привел, хотя я вчера потратил полдня именно на опросы соседей. Оставалась вторая возможность: если кто-то приходил к Ривке, он предварительно мог звонить ей по телефону.

— Вот именно! — воскликнула Наташа. — Как я об этом не подумала?

— Ничего, — успокоил жену Беркович, — это и мне не сразу пришло в голову. Пришлось обращаться в «Безек» и в компанию сотовой сети «Селком», именно этот аппарат был у Ривки. Так вот, ей постоянно звонил некий Арон Шифман. Я навел справки: это один из ее знакомых, мать Ривки утверждает, что они были близкими друзьями, но несколько месяцев назад поссорились. Домой к Ривке Арон приходить перестал, но, видимо, они все-таки встречались — во всяком случае, перезванивались, это точно. И я подумал…

— …Что Арон приходил к Ривке, когда она была на вилле Малеров? — подхватила Наташа.

— Конечно. И более того: этот негодяй так запугал девочку, что она говорила и делала все, что он скажет.

— Он заставил Ронит убить Ривку?!

— Нет, конечно, что за глупости! Когда Ронит положили спать, он смотрел футбол, а Ривка сидела рядом. Потом Арон встал, прошел в ванную, взял стилет, на который давно обратил внимание, вернулся и убил подругу, которая ему, похоже, сильно докучала. Наклонился и нанес удар так, будто это сделал ребенок. Потом протер стилет, вложил его в руку спавшей девочки, так что остались следы, и бросил оружие около тела Ривки. Оставил следы крови в детской…

— Но почему Ронит призналась в том, чего не делала?

— Это мы узнаем, когда девочка оправится от шока. Скорее всего, за те месяцы, что Арон приходил к Ривке на виллу Малеров, он приобрел на Ронит влияние. Задумка у него была сильная: свалить убийство на ребенка, которому ничего за это не будет. А если Ронит запутается в показаниях, так ведь ребенок, что с нее взять…

— Какой негодяй! — вскричала Наташа.

— Негодяй, — согласился Беркович. — И что самое страшное: все действительно могло сойти ему с рук. Он совершил единственную ошибку: не переключил на другой канал телевизор и забыл о том, что брал в руки пульт управления.

— Пожалуй, я еще побуду дома с Ариком, — сказала Наташа. — Что-то мне расхотелось выходить на работу…

— Тебя они тоже вызвали? — удивленно спросил эксперт Хан, когда инспектор Беркович вошел в салон захламленной трехкомнатной квартиры в Неве-Шарет. — Тебе-то что здесь делать? Следствие, похоже, закончилось.

— Вот как? — удивился Беркович. — Мне позвонил майор Лившиц и попросил помочь Шмулику в расследовании.

— Да ну, — махнул рукой Хан. — На этот раз Шмулику и делать было нечего. Он, конечно, не гений сыска, это верно, но если все ясно…

— Что ясно-то? — не удержался Беркович. — Где тело? Где подозреваемые? Где сам Шмулик, наконец?