Расследования Берковича 10 [сборник] - страница 3

— Да, было бы неплохо, — рассеянно сказал Беркович, посмотрел на часы и вздохнул:

— Хорошо мы с вами поговорили, но без толку, вот что жалко…

— С хорошим человеком всегда поговорить приятно, — усмехнулся Бен-Ациль.

— Идите в камеру, — сказал инспектор. — Встретимся завтра в суде.

Вернувшись в управление, Беркович спустился в лабораторию к Хану:

— Есть идея, — сказал он. — Маловероятно, но все же… Попробуем доказать, что в Рисмана стрелял Бен-Ациль и никто другой.

— Как ты это докажешь? — удивился эксперт. — Оружия нет, следов нет…

— Знаю, — нетерпеливо сказал Беркович. — Поехали, я тебе кое-что покажу.

В квартиру Бен-Ациля они вошли, имея при себе постановление о дополнительном обыске. Ничего не понимавший Хан ворчал:

— Все уже здесь осмотрели, что ты хочешь найти?

— Примерно год назад, — объяснил Беркович, — хозяин квартиры устроил тут стрельбу по портрету. Потом это место заштукатурил и покрасил. Поищи-ка.

Пожав плечами, эксперт приступил к работе. Понадобилось чуть больше получаса, чтобы найти место, где висел портрет, — штукатурка здесь едва заметно отличалась, а краска выглядела более свежей. Еще несколько минут спустя Хан заявил:

— Отверстия есть.

— Должны быть и пули, — сказал Беркович. — Вряд ли Бен-Ациль стал их выковыривать — проще было замазать.

Пули нашлись тоже — три штуки, Хан осторожно вытащил их и положил в пластиковые пакетики.

— Результат экспертизы нужен мне не позднее завтрашнего утра, — предупредил Беркович.

— Получишь сегодня вечером, — заявил эксперт.

На следующий день судья Альпер продлил срок заключения подозреваемого Бен-Ациля еще на десять суток, необходимых следствию для подготовки обвинительного заключения. Инспектор Беркович предъявил суду заключение эксперта: пули, извлеченные из стены салона в квартире подозреваемого, были выстрелены из того же пистолета, из которого стреляли в Рисмана.

— Хорошая работа, — сказал Берковичу инспектор Хутиэли, встретив коллегу в коридоре управления. — Как ты смог его расколоть? Никто же не тянул его язык!

— Как никто? — удивился Беркович. — А гордость и желание покрасоваться? Если бы я выбивал девяносто пять из сотни, тоже рассказывал бы об этом каждому встречному…

Не так уж часто выдавались у инспектора Берковича свободные вечера, когда он мог, вытянув ноги, сидеть на любимом диване и смотреть все телепрограммы подряд, переключая каналы с новостей на спорт, а со спорта на голливудский боевик. Звук был приглушен, Наташа сидела рядом, положив голову на плечо мужа и перелистывала женский журнал «Шарм».

Арик только что заснул, и Беркович надеялся, что сын будет спокойно спать до утра.

— Боря, — сказала Наташа, отложив журнал, — я давно тебя хотела попросить, но все забывала… Ты не мог бы поговорить с Даниэлем? У него проблема.

— Даниэль? — поднял брови Беркович. — Ты имеешь в виду нашего соседа?

— Да, такой приятный пожилой человек…

— Если у него подозрения против кого-то, то нужно обратиться в…

— Боря, — перебила Наташа, — это он и сам знает. Но говорит, что дело очень деликатное, и прежде чем предпринимать конкретные действия, он хотел бы обсудить это с тобой.

— Ну хорошо, — сдался Беркович.

Через полчаса он сидел в огромном кожаном кресле в гостиной соседа, которого плохо знал, хотя жили они на одной лестничной площадке уже почти два года. Даниэль Батлер был высоким, крепким стариком с крупными чертами лица. Жена его Джанет, напротив, была женщиной маленькой, похожей на постаревшую и располневшую куклу Барби.

— Я действительно хотел рассказать вам одну историю, — сказал Даниэль. — Возможно, это чепуха, а возможно, нет. Возможно, с этим нужно идти в Мосад, а возможно, меня там просто поднимут на смех.

— А в чем дело? Что случилось? — спросил Беркович, отпивая из большой чашки крепкий зеленоватый напиток, назвать который чаем можно было лишь обладая большой творческой фантазией.

Сосед оказался замечательным рассказчиком и сумел за десять минут изложить инспектору то, на что другому понадобился бы весь вечер.

Даниэль и Джанет Батлеры репатриировались из Соединенных Штатов, где жили в небольшом городке Мелвилле. Евреев в Мелвилле было немного, а еврейской жизни — никакой. В синагоге, бывало, даже миньян не удавалось собрать. Зато были две церкви — протестантская и католическая. Даниэль туда, конечно, не заглядывал, но знал в лицо обоих настоятелей, поскольку часто встречал и того, и другого на улице.