Когда совершается переход от частной теории к общей, оказывается, что сами понятия частной теории (понятия, а не только уравнения) носят приближенный характер. Новые понятия, применяемые в более общей теории, являются более точными. Таким образом, при переходе от частной теории к общей происходит ломка понятий. Именно поэтому частная и общая теории качественно отличаются друг от друга.
Исторически переход от частной теории к более общей - это революция, требующая непривычных, "безумных" идей, выработки совершенно новых понятий.
Значит, вы считаете, что в современной физике и астрофизике "безумные" теории, то есть резко противоречащие принятым взглядам,.имеют право на существование?
Вообще говоря, нормальный путь развития науки состоит в том, что каждое новое явление мы стремимся объяснить на основе уже известных закономерностей. Но когда появляется уверенность в полной невозможности подобных объяснений, наступает время "безумных" идей.
Что же может послужить критерием этой уверенности?
Такого рода критерий подсказывает нам история естествознания. Иногда в науке создается положение, когда совокупность всех известных фактов хорошо укладывается в определенную систему физических принципов. Но обнаруживаются новые факты (явления), которые не могут быть объяснены в рамках прежних теорий.
Может случиться и так, что основные физические теории, хорошо объясняющие разные факты, логически исключают друг друга. Так или иначе создается положение, когда невозможно уложить в одну теоретическую схему все факты, и прежние и новые: одни факты как бы противоречат другим. Так, по-видимому, можно сформулировать критерий революционной ситуации в физике.
В таких случаях необходимы принципиально новые идеи, с точки зрения которых факты перестают противоречить друг другу. Конечно, то, что одни факты противоречат другим, далеко не всегда очевидно, и необходимость новых, "безумных" идей может быть осознана и после того, как они будут высказаны и приведут к созданию новой основной физической теории. В современной физике необходимость "безумных" идей (для построения единой физической теории), по-видимому, не вызывает серьезных сомнений.
Теоретическая астрофизика строится на основе физики. Поэтому "безумные" идеи в астрофизике непосредственно относятся к области физики: это прежде всего те же "безумные" идеи, в которых может нуждаться физика. Вот почему применительно к астрофизике интересующий нас вопрос сводится к следующему: можно ли без логических противоречий объяснить совокупность всех известных в настоящее время астрофизических фактов в рамках существующих основных физических теорий, или же для этого нужны новые, еще неизвестные принципы ("безумные" идеи), необходимость которых в самой физи-ке очевидна?
Поскольку основным источником эмпирических сведений в астрофизике служат наблюдения, а не эксперимент, ответить на этот вопрос гораздо труднее, чем на вопрос о необходимости "безумных" идей в физике. Поэтому, пытаясь объяснить всю совокупность открытых фактов на основе известных физических закономерностей, нужно иметь в виду также возможность и вероятность того, что некоторые из этих фактов могут получить правильное объяснение лишь с точки зрения новых, еще неизвестных физических принципов.
Как вы в таком случае относитесь к идее "все более странного мира", открываемого в процессе развития естествознания?
В сущности, появление ньютоновой механики, а затем и ньютоновой теории тяготения; создание специальной теории относительности, а затем и общей теории относительности (то есть эйнштейновой теории тяготения); построение квантовой механики, а затем и релятивистской квантовой теории - все это были революции, открытия "все более странного мира", требовавшие все новых "безумных" идей. Вероятно, то же можно будет сказать и об ожидаемом создании единой физической теории.
Разумеется, всякий раз, когда очередные "безумные" идеи органически входят в науку, они перестают казаться безумными (как это давно произошло с идеями ньютонианской физики). Но на последующих этапах развития науки возникает необходимость в новых идеях, "безумных" с точки зрения тех, которые уже стали привычными. В этом смысле ожидание открытия "все более странного мира" и соответственно ожидание своеобразного "нарастания безумия" основных идей (презумпция нарастающего "безумия") парадоксальным образом оказываются наиболее разумной психологической позицией.
