Представляю, каково было бы любому из нас, ее близких, очутись он за столом в дежурке железнодорожной полиции без документов, без денег, без билета, а вот Добрица, которая слыла у нас робкой и уж никак не находчивой, сообразила сказать, будто все, что у нее потребовал полицейский, находилось как раз в украденном сундучке, где остался и словарик, пропажа которого сейчас ее особенно удручала.
Целью своего приезда в Гамбург Добрица назвала поиск дальнего родственника, оказавшийся якобы безуспешным. Она поблагодарила полицейского за адрес нашего генконсульства и расписалась своей настоящей фамилией в квитанции за выдачу служебного билета, дававшего право одноразового проезда на любом виде городского транспорта. Беспокоить генерального консула она не собиралась, зато обратилась к водителю грузовика, которого увидела на транспортной площадке экспресс-доставки. Она спросила шофера, не едет ли он случаем в Мюнхен. Тот ответил, что, мол, к сожалению, нет, но он берется подвезти ее до стоянки на скоростной автостраде — там есть ресторанчик, где закусывают и отдыхают шоферы дальних рейсов.
Ах, сестренка, как же сумела ты, столик за столиком, обойти этот зачаженный и продымленный ресторанчик, снося вольные шуточки, порасспросить людей, узнать, что к чему?
И Добрица нашла-таки двух шоферов, отца и сына, которые везли в Мюнхен двадцать две тонны кофе; они пообещали взять ее с собой, если она угадает, сколько примерно кофейных зерен помещается в одном мешке. Загадав загадку, шоферы подмигнули, а Добрица чуточку подумала и сказала: миллион триста тридцать тысяч; здесь тот, что постарше, изобразил удивление, поздравил с правильным ответом, даже заказал ей бутылочку кока-колы, после чего согласился взять Добрицу в рейс. Отец с сыном посадили ее между собой и велели рассказывать, откуда и зачем пожаловала в Гамбург — Добрица снова выложила историю насчет дальнего родственника, — затем пожилой шофер припомнил, как однажды вез в прицепе «зайца» и тот чуть до смерти не закоченел. Потом они слушали по радио музыку, затем поели. Потом опять слушали музыку, а когда одолели долгий, тягучий подъем, мужчины отправили Добрицу спать. Лежанка оказалась жесткой, без всякой подстилки, но едва Добрица вытянулась на ней и накрылась тяжелым толстым одеялом, как тут же заснула.
Спала она не долго. Вдруг рядом она почувствовала чужое тело, ее бедер коснулась рука, над волосами повеяло теплым дыханием. От ужаса Добрица не могла пошевелиться. За спиной у нее кто-то ворочался, устраивался поудобнее, потом голос пожилого шофера шепнул ей на ухо: «Не бойся, спи», тогда испуг вмиг исчез, и она снова заснула под шелест шин.
Разбудил ее страшный грохот, кабину затрясло, замотало из стороны в сторону, Добрица едва успела уцепиться за ременную петлю над лежанкой; в слабом свете аварийной лампочки она увидела, как лежавшего рядом с ней водителя шваркнуло о стену. Послышались тяжелые удары, металл бился о металл, потом все вздыбилось, перевернулось и лежанка вдруг оказалась у Добрицы над головой. Ей жгло лоб и щеки, больше она ничего не чувствовала.
Через какое-то время зашипела газовая горелка — долго еще потом этот шип стоял у нее в ушах, - — и Добрицу освободили из ее темницы; пошатываясь, опираясь на спасителя, она перелезла через мешки кофе, добралась до микроавтобуса «скорой помощи» и оттуда через наполовину матовое стекло увидела, что грузовик лежит в неглубоком кювете. От шин остались лишь черные лохмотья, будто после взрыва. «Скорая помощь» понеслась со включенной синей мигалкой. Ссадинами на лице Добрицы занялись только после того, как были наложены повязки на головы пожилого и молодого шофера; старший оставался без сознания. Всю дорогу до больницы она сидела между ними на откидном стульчике.
И пусть домашние узнают, что когда приветливая медсестра спрашивала у нее паспортные данные, то Добрица сделала вид, будто у нее отшибло память, она и сама не смогла бы объяснить, как догадалась изобразить полное беспамятство. Во всяком случае сообщила она для записи только имя и фамилию. Всего один раз поела Добрица в той больнице, которая находилась в городке с никогда не слыханным прежде названием. На столике в нише больничного коридора Добрица заметила несколько букетов, оставшихся, видно, от только что выписавшегося пациента. Добрица вынула из вазы самый красивый букет, стряхнула с него воду и отправилась искать палату, куда положили шоферов. Те чувствовали себя уже получше, они очень обрадовались ей, младший пригласил Добрицу посидеть у них, пока не придет брат, который выехал из Мюнхена и наверняка сможет захватить ее на обратном пути.
