Рассказы затонувших кораблей - страница 17

За высокими стенами располагались склады и общий дом, в котором купцы жили все вместе, как в монастыре или казарме. Жен и детей привозить запрещалось, хозяйство велось общее, а всем этим маленьким мирком руководили двое старейшин и совет мастеров. Выборы происходили раз в год накануне Нового года. Местные жители могли попасть за наглухо закрытые ворота фактории лишь с разрешения старейшин, у каждого члена купеческого братства рядом с кроватью должны были находиться латы, арбалет и меч на случай внезапного нападения. На ночь обязательно выставляли часовых.

Но постепенно Швеция становилась для немецких купцов своим домом. Уже в 1250 году ярл Биргер пригласил купцов из Любека селиться в городах Швеции, пообещав им освобождение от таможенных и прочих сборов. Последующие властители Швеции считали своей обязанностью привлечь немцев в страну. Наибольшую последовательность в этом отношении проявил король Магнус Эрикссон. Через две недели после вступления на престол в 1331 году он передал представителям Любека письмо о привилегиях, в котором освобождал их от всех таможенных пошлин и сборов на ввозимые товары. Жители Любека, пожелавшие переехать в Швецию, подпадали под действие шведских законов и должны были называться «swevi» — «шведы». Любекцам и шведам предписывалось относиться друг к другу «с преданностью и любовью». Вняв мольбам королевы, сообщал Магнус, он решил освободить потерпевших кораблекрушение жителей Любека от «прибрежного права», то есть гарантировал купцам, что их корабли не будут разграблены местным населением или королевскими чиновниками.

Немецкие колонии стали расти в Стокгольме и Кальмаре, Сёдерчёпинге и Лодосе, Арбуге и Вэстеросе.

Из городского закона Магнуса Эрикссона для Стокгольма видно, что немцы за сто лет, прошедших со времени основания города, успели занять там доминирующее положение. Закон предписывал Стокгольму управляться шестью бургомистрами и тридцатью советниками, причем половина из них должна была быть немцами. Правда, если на вакантные должности не могли найти достаточного количества шведов, свободные места запрещалось заполнять немцами.

Шведский автор в 1466 году, еще не знавший слова «мафия», так описывал распределение городских должностей между представителями коренного населения и эмигрантами: «Монетным двором заправляет немец, и сбором большой таможенной пошлины занимается немец, малую пошлину взимает немец, и землю раздает немец. Шведам оставлены лишь службы палача и могильщиков».

То, что недавние переселенцы хорошо освоились в шведских городах и уже не чувствовали себя там чужаками, вынужденными прятаться в казармах-факториях, видно из эпизода 1398 года. Конфликт немецкого и шведского населения Стокгольма закончился, согласно легенде, тем, что немцы заперли в деревянном доме несколько десятков особенно неприятных им шведов и живьем сожгли их там.

Прежде такие невинные развлечения, скрашивавшие скуку средневековой жизни, могли позволить себе лишь аборигены.

Привлекая немцев в Швецию, Магнус Эрикссон особенно подчеркивал прелести Сконе. На осеннем рынке в Сканере и Фальстербу любекцы могли свободно продавать шерсть, лен, а также прочие товары не оптом, а поштучно — привилегия, прежде зарезервированная лишь за местными купцами. Хотя любекцы не имели права заводить таверну или кабак в своем квартале, им разрешалось продавать пиво «и то, что измеряется кувшинами» — вино, иными словами.

Представителям других ганзейских городов Магнус также обещал привилегии в Сконе, хотя и не такие обширные, как любекцам. Такое внимание короля к этой области объяснялось просто: всего четыре года назад он купил Сконе у голштинского графа Иоганна за 34 тысячи марок, что составляло восемь тонн серебра — гигантскую сумму по тем временам — и стремился доказать могущественным ганзейцам, что в качестве нового хозяина Сконе он будет им выгоден. Датчане считали приобретение этой исконно своей территории, находившейся у немецкого графа в залоге, нечестным ходом и стремились заполучить ганзейские города в свои союзники. Вальдемар Аттердаг, еще будучи претендентом на престол, принимал у себя одну за другой делегации ганзейских городов, раздавая им привилегии в не принадлежавшей ему провинции. Любекцы, штральзундцы и представители еще нескольких городов узнали, что в Сконе им даруются точно такие же права, какие им дал Магнус. Вскоре датский наследный принц, не желая сохранять «ничейный» счет со своим шведским конкурентом в борьбе за купеческую благосклонность, оказал ганзейцам еще одну милость. Они получили разрешение на бесплатную рубку дров в сконских лесах. «Когда я стану королем, вы получите еще больше!» — клялся купеческим делегациям Вальдемар.