— Входите! — громко сказал он.
Мы вошли в его кабинет.
— Что стоите, как лейтенанты перед первой звиздюлиной? Проходите и садитесь!
— Присаживайтесь хлопчики, поужинаем, — сказал, уже сидевший за столом второй подполковник.
Пока мы рассаживались, Юрий Григорьевич открыл настенный сейф, вынул оттуда две литровые пластиковые бутылки с коньяком, четыре солдатские эмалированные кружки, закуску и разложил всё это на столе.
Мы выпили за встречу, потом за удачу. Третью кружку пили стоя и молча. Третий — это святой тост. Он о тех, кого с нами нет и уже не будет, о людях до конца выполнивших свой долг, о тех, кто погиб и больше не увидит свет солнца, о тех… Третий тост очень объёмен и поэтому его пьют молча.
У нас с Юрием Григорьевичем было, кого и что вспомнить. Подполковник Григорьев Ю.Г. был моим первым комбатом в Афганистане.
Потом мы пили за наш сапёрный батальон в Кундузе. Потом пили, рассказывая о своей службе после Афганистана. После того, как закончился коньяк в этих двух бутылках, Григорьев достал из сейфа третью, такую же литровую бутылку. «Приговорили» и её…
Утром все, вместе похмелившись, ну чтоб голова не болела, мы принялись за работу. Причём, когда ещё похмелялись, я заметил:
— Юрий Григорьевич, вчера ты все пустые пластиковые бутылки в сейф положил. Сейф при мне на ключ запер, а кабинет свой закрыл и опечатал. И сегодня мы вместе в кабинет входили, а бутылки уже опять коньяком наполнены. Ты как факир!
— Кто как умеет, Витя! — весело проговорил НИС дивизии, и добавил: — Кстати, как коньячок?
— Весьма приличный.
— Ну, тогда вечером повторим.
— Вопросов нет!
Мы приступили к работе. Проверяли книги учёта воинских частей, акты на списание и наличие имущества…
Вечером мы опять и с тем же успехом ужинали в кабинете Григорьева… Утром «восстанавливали силы» и опять работа… И опять ужин… И так несколько дней.
Работали мы быстро и согласованно, и в конечном итоге проверили во всех прибывших в дивизию частях всё инженерное имущество. Выходило следующее. Всё числящееся имущество было в наличии, а на то что недоставало — были акты списания. Оставался, неясен только один вопрос, возможно из того, что было списано, что-то было украдено должностными лицами и продано. Но заниматься этим, мы не имеем полномочий. Это работа для особистов.
При проверке актов списания меня больше всего удивили акты 366-го мотострелкового полка. В этих актах на списание было включено практически всё инженерное имущество части. Да, я знал, что полк этот дислоцировался раньше в Степанакерте. Я знал также, что полк был блокирован боевиками в горах Карабаха, и что вывести его удалось только при помощи десантников из 104-й ВДД. Но я никак не мог понять, каким образом было списано всё инженерное имущество полка, в том числе и несколько приспособлений для подводного плавания, акваланги и прочее водолазное снаряжение.
На мои вопросы Юрий Григорьевич отвечал:
— Да, я и сам, Витя, толком не пойму. Хотя, знаешь, из трёхсот пятидесяти имеющихся в наличии человек выведены были только сто восемьдесят, а остальные остались служить в Карабахе в Освободительной Армии Арцаха. Говорят, платят им там хорошо. Но я это только слышал, а точно не знаю. Ну, а с другой стороны, знаешь, что там было ещё пару месяцев назад?
— Слышал. Стреляли по ним. Трудно им там было.
— Не совсем так, Витя.
Я удивлённо посмотрел на Григорьева, а он продолжал:
— Нет, конечно, им было нелегко сначала. И караулы обстреливали, и прочее… Но потом некоторые засранцы: офицеры, прапорщики и солдаты, стали по ночам выезжать за пределы полка, и азербайджанские сёла обстреливать.
— Во, блин! А зачем им это?
— Деньги, Витя, деньги. Им армяне деньги платили.
— Неплохо, — уже без особого энтузиазма сказал я, поняв, что тут, в повсеместно творящемся бардаке, всего можно ожидать
— Знаешь, что они делали? — спросил подполковник и, не дождавшись моего ответа, добавил: — Они на танках и БМП номера закрашивали.
— Совсем? А как же танк без бортового номера в части? Его, ведь, сразу заметно.
— Вот смотри, на танке нет номера, и он смело выезжает ночью по селу пострелять. А когда возвращается в часть, на него наносят номер, но наносят номер не краской, а мелом. Ночью номер смывают водой, и опять «в бой». Улавливаешь?
