— Так вам бы на юг, в Африку.
— При первой возможности.
В ожидании возможности отправиться в страну настоящих женщин Антон Антонович о них мечтал, и в этих мечтах проходило почти все его время. Сидел ли он в классе, он не замечал шума школьников, потому что пред его умственными взорами носилась настоящая женщина. Гулял ли он по бульвару, где в будке продавала сельтерскую воду девица в красном платье, он почти ждал, что вот-вот девица в красном платье невидимой силой будет извержена из будки и вместо нее сельтерскую воду станет продавать настоящая женщина. Читал ли он в "Гроше" любовные романы, он относился к героиням этих романов с презрением, потому что они были ничто в сравнении с его идеалом настоящей женщины. И в своем уездном городе Антон Антонович искал настоящую женщину, но все, с которыми ему случалось сталкиваться, оказывались не настоящими: одни не решались пойти на свидание, другие боялись принять предложение. Антон Антонович смотрел на эту "игру вещей" и ждал.
Итак, Антон Антонович пробежал последнюю страницу "Гроша" и широко раскрыл глаза, а на лице его отразилось некоторое волнение. Впрочем, это продолжалось только секунду, и уже в следующее мгновение он снова был философски спокоен. Он вынул из комода свой единственный выигрышный билет, сличил его номер с цифрами на четвертой странице "Гроша", убедился, что выиграл двадцать пять тысяч, положил билет в бумажник, напился чаю, минуту помедлил — образ настоящей женщины возник в его воображении с особенной ясностью — и в урочное время направился в училище.
— Ну что, батенька, двести тысяч выиграли? — спросил Антона Антоновича смотритель, всех встречавший этим вопросом в те дни, когда "Грош" приносил таблицу выигрышей.
— Выиграл, но не двести, а двадцать пять тысяч, — невозмутимо ответил Антон Антонович.
— Врете! — не сдержавшись, сказал смотритель.
Антон Антонович пожал плечами, вынул бумажник и бросил на стол билет. Руки смотрителя против его воли сделали движение положить билет в карман, так что их хозяин принужден был отправить их за спину. Смотритель опустился на стул и долго с глубоким чувством смотрел на Антона Антоновича.
— И вы так спокойны! Вот… вот Муций Сцевола![10] — воскликнул наконец смотритель.
— Я это предвидел.
— Предвидели? Ну да, да!
— Теория вероятностей все может предвидеть.
— Голубчик, вы и теорию вероятностей знаете? Ну да, конечно!..
— Положим, не знаю…
— Ну да! Ну да!..
— Положим, не знаю; но раз теория вероятностей все может предвидеть, то неожиданного не существует…
— Голубчик, верно!
— Ничему не следует удивляться, и всего можно ожидать.
— Так-то оно так, но я никак не ожидал, чтобы такое счастье свалилось эдакому… эдакой… Я хочу сказать, такому…
Смотритель смешался. Антон Антонович безмятежно повернулся и пошел в класс.
— Такому философу! — прокричал ему вслед смотритель и погрозил кулаком.
На лице Антона Антоновича показалась улыбка польщенного человека.
В классе Антон Антонович вел себя совсем необычайно. Вместо того чтобы в невозмутимом равнодушии выслушивать ответы учеников, Антон Антонович объявил, что сегодня он будет "объяснять", чего еще ни разу не случалось. Ученики разинули рты. Учитель подошел к запачканной карте полушарий, постоял, мечтательно улыбнулся и начал.
— Вот северное полушарие, — начал он, — и вот полушарие южное. На экваторе самый сильный жар, у полюсов холод. Чем ближе к экватору, тем сильнее страсти, потому что жизнь есть результат солнечного света и тепла. На севере солнце заменяют пищей и потому жиреют. Стало быть, кто жирен, у того не могут быть сильны страсти. — Голос Антона Антоновича окреп и глаза заблистали. — Истинные страсти вот где! В Италии, в Испании, в Мавритании, в Бразилии, между прочим, и в Индии!.. Оглодков, покажи мне эти страны.
Оглодков, как и прочие, онемевший от изумления, но тронулся с места.
— Не знаешь, дурак? Ну, так я покажу!
И Антон Антонович показал все перечисленные им страны. Голос его звучал почти нежно, рука как бы ласкала указываемые на карте местности. Когда Антон Антонович кончил, он несколько времени мечтательно смотрел в окно и потом сказал:
