Сашка между тем молотил языком, и у него это получалось славно.
— Нина, ну как отдохнула?
— Хорошо, Саша. Очень хорошо. — Нина чуть ударяла на «о», выкругляла слова, подталкивала, и они катились — легко, как колесики. — Покупалась в речке… Ох, хорошо!
— Да где уж там хорошо-то? Скучно небось?
— Господи, а чего мне надо? Сходила в кино, раза три на танцы — не манит… В огороде больше копалась. За ягодами ходила.
Костя слушал девушку… И так бы и слушал, и слушал ее — не надоело бы. «Какое тут к черту хахальство! — подумал. — Тут впору жениться на такой».
Валя была побойчей, поострей на язык, немножко пустомеля.
— А у нас… Ты знала Зинку-то Хромову? Палка такая ходила, волосы седила…
— Но.
— Замуж вышла за Валерку Семенова. Бригадиром…
— Он же женат!
— Бросил. Позарился!.. Доска доской, ничегошеньки нет, и вот — пожалуйста.
— А дети были? У Валерки-то?
— Нет, не было. Он ходит теперь, треплется: я, мол, потому и бросил, что рожать не может. Ой!.. Посмотрим, сколь тебе эта жердь нарожает! Стыдно — вот и нашел отговорку.
«Да как же это к ним так ходят — к бабам, и все? — все больше удивлялся Костя. — Приврал, видно, Сашка, хвастнул. Не похожи они на таких… Обыкновенные девки, и рассуждения у них нормальные — женские».
Сашка торопил события.
— Давайте — знаете что? — выпьем! — предложил он. Отчаянная головушка. — Ко мне как-никак друг приехал…
К изумлению Кости, девушки легко согласились.
— Валюха, мы — в магазинус, Нинон с Костей — соображают насчет картошки. Быстро! Душа горит.
И Нинон с Костей остались одни.
«Ну и что я должен делать? — растерялся Костя. — Анекдот, что ли, какой-нибудь рассказать?»
Перебрал в памяти анекдоты, какие знал — не годятся.
Нина расстелила на полу у двери газету и принялась чистить картошку.
— Вы в командировку, что ли? — спросила она.
— Ага. Надо…
Замолчали.
«Ну и фраер же я! — мучился Костя. — Совсем язык проглотил». Долго молчали.
— Зинка-то! — вдруг сказала Нина. — Надо же… замуж вышла. — И покачала головой. И усмехнулась.
«О-о! — ужаснулся Костя. — Это ж она при мне… сама с собой разговаривает. Понял? За табуретку меня принимает».
— У нас недавно случай был, — заговорил он. — Пошли бабы за малиной на остров… Берут. А с той стороны острова — протока, она летом мелеет здорово. Ну, медведь и перешел ее…
— Медведь?
— Медведь. Перебрел, значит, и тоже — к малинке, они любят ее. А одна баба у нас есть, смешная такая!.. Наткнулась на рясный куст и успевает в две руки, и успевает. Вдруг слышит: с той стороны кто-то подошел к кусту… А куст-то большой — не видно. А она, баба-то, и говорит: «Это ты, Нюра?» Думала, товарка с той стороны подошла. А медведь-то как рявкнет!.. — Костя засмеялся. Нина слушала. — Как он рявкнул, баба бросила ведро и бежать. Бежит и орет дурным голосом: «Мишенька, у меня дети маленькие!» — Костя опять засмеялся, долго смеялся, представив, как летела по кустам перепуганная баба.
— А он что, он за ней, что ли?
— Медведь? Да нет, он в другую сторону побежал — к протоке. Он сам напугался. А ей казалось, что он следом бежит. Вот она и кричала про детей…
— Закричишь. — Нина так и не посмеялась. — Шутка в деле — медведь! — И продолжала чистить картошку. — Нет, у нас их нету. У нас — змеи.
— Гадюки?
— Но. Да большие! Тоже — берешь ягоду-то, а сама думаешь: «Ох, чикнет сейчас, ох, чикнет».
— Надо ежей разводить. Вот где-то, в Болгарии кажется, змей в одном месте было — кишели. А место само по себе очень здоровое — хорошо бы курортов настроить. Так они что сделали: взяли ежей там развели, и все.
— Дак они что, едят змей?
— Еще как! Ежи и свиньи — жрут за милую душу. Кабаны еще дикие — тоже едят. У меня брательник на Кавказе служит, один случай в письме описывал. С кабанами связано. Значит, один колхоз держал свиней на откорме где-то… подальше от жилья. Ну, и они паслись, ходили одни, а к вечеру сами приходили в загон. А однажды они не пришли к загону. Выяснилось, что они встретились где-то с дикими кабанами и те сманили их с собой. Суток трое их не было… Искали, но без толку: далеко куда-то ушли. Потом пришли, но не все. Из тысячи, кажется, штук пятьсот вернулось только…
