— Посмотри на мои руки! — я протянул ему свои изуродованные ладони. — Взгляни на мои ноги! Разве после таких пыток человек не скажет того, что от него хотят?!
Но доминиканец меня уже не слышал. Он перекрестил меня и вышел, я вновь погрузился в непроглядную тьму. Бог мой! Меня сожгут, и притом, что я невиновен! Я долго ждал, что выяснится, что весь этот процесс чудовищная ошибка… Но нет! Мир и Господь отвернулись от меня. Но никто не знал, что в моей соломенной подстилке припрятан тонкий шнурок. Короткий, но хватит для того, чтобы охватить мое горло. И крючок в стене я давно заприметил. Вот так, вот так! Я сделаю сюрприз для своих тюремщиков, будь они навеки прокляты!.. Господи, прости меня!
* * *
— Он опять лишил себя жизни, Всевышний!
— Да. И он будет покаран.
* * *
— Марко, открой дверь! Марко, я вызову карабинеров!
— Уйди, несчастная! — крикнул я в закрытую дверь. — Ты мне больше не жена!
— Открой дверь, мерзавец! Я, мать твоих детей…
— Это не мои дети. Пусть их забирает твой маляр Антонио, позор своего отца и отца своего отца!
— Он художник, а ты мерзавец, который не в состоянии купить своей жене новое платье, чтобы она не ходила в этой мешковине…
Я погрозил кулаком в дверь и отправился на кухню пообедать. На плите стояла кастрюля с холодными застывшими макаронами, я взял ее и пошел в свою комнату. У, мерзавка, не умеет варить макароны, а еще командует! Подкрепившись, я достал из ящика стола «Беретту», этот пистолет у меня остался с войны. Сколько же здесь патронов? О, проклятие, всего один. Я ей покажу. Пусть живет с этим проклятым Антонио Поркини, и он еще не раз позавидует мне, Марко Пьотри, который сейчас пустит себе пулю в лоб… Бабах! Мои мозги и кровь веером разлетелись во все стороны.
* * *
— Он снова согрешил, Творец!
— И кара ждет его!
* * *
Я выкарабкался из вороха старых газет, которые служили мне и одеялом, и подушкой, и простынями. Когда я обувался, от одного ботинка начисто отлетела подошва, и я кое-как подвязал ее веревочкой. А теперь есть, кушать, жрать, жевать, глотать! Черт, а где же мой завтрак? Я перерыл все газеты, но нашел лишь огрызок от яблока. Да, странно. Я положил остаток фрукта в рот и полез по лестнице вверх, на крышу. И вскоре я стоял на крыше небоскреба, вокруг было столько воздуха, что даже больно было дышать. Америка! Страна свобод! Страна, где у каждого рядового американца есть хотя бы один автомобиль. Но я не рядовой американец. Я отброс этого благополучного общества. Я никто.
Теперь займемся утренней пробежкой… Быстрее! Еще быстрее! Прыжок! А теперь полет вниз! Начинаю обратный отсчет: четырехсотый этаж, 399-ый, 398-ой… Интересно, смогут ли опознать мое тело, когда я приземлюсь? Разойдись, американцы, дайте место для посадки! Шлёп! Черт, и это все, что от меня осталось? Негусто…
* * *
— Всевышний, он опять совершил самоубийство. Ты соизволил низринуть его с вершин власти до нищенства. Эй, Всевышний!
— Не мешай мне. Я создаю новый мир…
Июнь 1998
