Я вышел из ванны и, ведя рукой по стене, обклеенной фольгой, добрался до окна и вытер окровавленное лицо шторами. Перед глазами у меня плясали фантастические и сюрреалистические огни. Одна занавеска попыталась любовно обвиться вокруг моей шеи, но я своевременно отскочил от окна. Зрение постепенно восстанавливалось, и первое, что я смог увидеть, были отвратительные золотые часы, те самые, у которых я выломал одну стрелку. К сожалению, мои мучения еще только начинались. Потревоженные прикосновением тряпки кусочки стекла, вонзившиеся в мои щеки, нос, подбородок и лоб, пришли в медленное движение. Каждый крошечный осколочек, острый как скальпель, начал вращаться вокруг своей оси и продвигаться внутри моей плоти к единому центру — моему мозгу. Я упал на пол, перекатился и, ударившись о стену, завопил от нечеловеческой боли. Никто не был способен терпеть эту боль. Никто, кроме меня. Вытерпеть все — это мой единственный шанс продолжать жить, продолжать существовать. Быть может, меня еще найдут люди, настоящие люди, не позволившие своим врагам взять над собой верх. Стало немного легче, я мучительно дышал через нос, стараясь прийти в себя. И тут я услышал тихий, но страшный звук у себя над головой — мерное и зловещее потрескивание. Я посмотрел ввысь и в нескольких миллиметрах от своего лица увидел в стене две черные дырочки, между которыми изредка проскакивала искра. Электричество! Один из самых опасных врагов человечества, окутавший своей сетью весь земной шар. Враг, которого глупые людишки величают своим величайшим благодетелем. Враг, убивающий со скоростью света не только презренную плоть, но и бессмертный разум. Как же я мог забыть об этой электрической розетке?! Так или иначе, я просчитался. Я проиграл. Гудение и потрескивание усилилось, маленькой звездочкой зажглась и умерла еще одна искра…
* * *
Электричество убило мистера Хьюмена.
Как только это произошло, золотые часы на стене торжественно сказали: «Бом-м-м!»
— Наконец-то мы разделались с ним! — довольно прохрипел радиоприемник из унитаза.
— Бом-м-м! — били часы.
— С этим мы долго возились. Но их уже немного осталось, — радиоприемник замолчал.
— Бом-м-м! — согласились часы.
Февраль 1998
Сага о Йоне Смиде, христианском миссионере, и его благих деяниях
Ветер завывал, словно голодный волк, а его жгучее прикосновение было похоже на укусы острых зубов. По заваленной снегом долине устало брел одинокий путник. Его грязно-светлый балахон отнюдь не спасал от холода, но человек упрямо шел к цели, изредка останавливаясь, чтобы посмотреть на мутный диск луны, имевший нехороший красноватый оттенок. Потом странник продолжал свой путь, все так же держа перед собой в правой руке какой-то небольшой предмет.
Наконец, он достиг пункта назначения — низкой хижины, из которой доносился рев чьих-то мощных глоток. Откинув полог, он ввалился внутрь, в темное, но теплое помещение, согретое добрым десятком горячих тел. Пламя очага скупо освещало хижину. Здесь были жестокие и невинные дети северных морей и ветров — викинги, богатые и не очень земледельцы, каждый год с каменным упорством воюющие за скудный урожай и другие не менее почетные люди. Присутствовал тут и местный законоговоритель — Торстейн Лангсагер.
— Клянусь своим мечом, это Йон Смид, пастырь наших душ! — заорал во всю мощь своих огромных легких воин по имени Бьёрн, его глаза еще не утратили осмысленного блеска из-за долгого бражничанья, а в доказательство своих слов он похлопал ладонью по рукоятке висевшего на его ремне меча.
— Да благословит Бог этот дом, — сильно дрожа, пробормотал Йон Смид; в руке, почти побелевшей от холода, он сжимал деревянный крест с распятием.
— Садись за наш стол, Йон, — позвал его хозяин дома, Кетиль Одноглазый. — Хельга, налей нашему другу эля!
Йон отряхнул с плеч остатки тающего снега и двинулся к столу. Под ноги ему попалась молодая глупая коза, которая обиженно заблеяла, когда гость сильно пнул ее ногой. Хельга, жена Кетиля Одноглазого, щедро, до самых краев, наполнила кружку пенистым элем и поднесла его Смиду. Тот зачем-то широко перекрестил стол и поднес кружку ко рту. Одиннадцать пар глаз (вернее, десять с половиной) настороженно наблюдали за христианским миссионером. Йон Смид не был тут желанным гостем, он был чужаком, и он осознавал это. Но каждая собака в долине знала, что Йон Смид — родич Тангбранда Вильбальдуссона, который вместе с королем Олавом Трюггвасоном огнем и мечом вводил христианство в Норвегии, жестоко расправляясь с язычниками, не желающими оставить веру своих предков. Поэтому спорить с Йоном Смидом или сердить было его небезопасно.
