Храфн Черный поднялся со скамьи и громко произнес:
— Великий Один, Отец богов, в доказательство правоты моих слов… погаси этот огонь в этом очаге!
Едва с его тонких темных губ слетело последнее слово, как дверной полог сильно откинулся, в хижину ворвался холодный порыв ветра и… огонь умер. Но в последнее мгновение все успели увидеть, как какой-то темный силуэт заслонил проход, после чего этот кто-то скользнул внутрь.
— Тролль! Тролль! — вопил несчастный Эйрик, двумя руками прижимая к своему черепу свои злосчастные уши. Кто-то ругался, кто-то лихорадочно пытался в темноте развязать завязки своего меча… Проснулись мирно почивавшие до этого дети, конечно, они не преминули заплакать… Залаяла собака, испуганно замекала коза… Кто-то кричал: «Один, спаси нас!» — а Йон Смид безуспешно пытался определить владельца этого голоса.
Как ни странно, женщина оказалась более здравомыслящей, чем десять взрослых мужчин. Она всего лишь навсего нашла и зажгла лучину, которая рассеяла тьму, а вместе с этим рассеялся и нелепый страх.
Возле презрительно скрестившего на груди руки Храфна Вардлока стоял и простодушно улыбался худощавый черноволосый юноша.
— Дуган? — первым узнал его Торстейн Лангсагер.
— Это Дуган, а вовсе никакой не тролль!
Кто-то засмеялся с явным облегчением, но Эйрик Троллаэйра все еще обхватывал свою голову руками.
Дуган жил вместе с Храфном на склоне вулкана, колдун воспитывал его с младенческого возраста. Наверное, между ними были родственные связи, но этого опять же никто не знал достоверно.
— Я сделал, — кратко подвел итог Храфн Вардлок. Он опять сел, козочка подошла к нему и положила свою бородатую морду ему на колени. Колдун возложил костлявую руку на голову козы и сказал:
— Теперь твоя очередь, Йон Смид. И не забудь помолиться Апостле Стейну, чтобы он помог тебе.
— Святому Апостолу Петру, богохульник! — поправил его миссионер. Он чувствовал себя одураченным.
— Петр, Стейн, Кифа — какая разница?
— Ты ничего мне не доказал, колдун. Ни мне, ни нам!
— Почему же? Хельга, будь добра, налей Дугану теплого молока. — Хозяйка с готовностью кивнула.
— Потому что твой щенок впустил ветер!
— Но огонь погас? — улыбнулся колдун.
Йон Смид встретился взглядом с бесконечно глубокими зрачками Храфна. Борьба взоров продолжалась недолго: миссионер отвел глаза в сторону.
— Твоя очередь, — жестко приказал колдун.
Йон Смид посмотрел на распятие, прижал его к груди, упал на колени.
— Господи, яви этим неверующим свою мощь! — каждое его слово дышало такой верой, что даже Храфн Черный удивленно повел бровью.
— Господи, дай мне силу! — Йон Смид перешел на правильную латынь. Он молился и молил, но ничего не происходило. Он вернулся к норвежскому, но это ничем не помогло. Прошло несколько минут, гробовая тишина разрывалась только голосом христианского миссионера.
Но ничего не происходило. Лучина давно погасла, но жители долины были терпеливы. Йон Смид украдкой вытер выступивший на лбу пот и продолжил свой акт веры. Всякое его слово было достойно быть запечатленным на бумаге, чтобы явить миру образец Веры.
Но ничего не происходило, а Йон уже начал выдыхаться. Присутствующим начала надоедать эта фантасмагория, когда миссионер зашелся в особенно неистовой, умопомрачающей молитве. Казалось, эти слова могли сдвинуть небесные сферы…
И вдруг дрова в камине ослепительно вспыхнули, яркое пламя взлетело на высоту человеческого роста и лизнуло потолок. Но через мгновение огонь успокоился и привычно продолжил пожирать дрова.
Лицо Йона Смида сияло. Из ушей у него текла кровь, но он не обращал на это внимания.
— Господи! — прохрипел он, у него уже не осталось сил на большее. Жители долины с восторгом смотрели на своего «пастыря душ»…
— До встречи, — тихо сказал колдун; накинув на голову капюшон, он незаметно покинул хижину, Дуган тенью последовал за ним.
* * *
Снег скрипел под мерными шагами колдуна и его ученика, они возвращались домой, на склоны вулкана.
— Храфн!
Колдун молчал.
— Храфн, зачем ты это сделал? — не унимался Дуган.
— Что я сделал?
— Зачем ты зажег дрова в камине?
Храфн Вардлок по прозвищу Черный не отвечал.
