— Мистер Роб Андерсон, меня зовут Эрл, — вежливо представился я. Мы остались наедине.
— Паршивый пробирочник! — услышать это от него я не ожидал и поэтому отделался служебной фразой:
— Мистер Роб Андерсон, сожалею, но вам придется забыть на время о ваших расовых предрассудках, пока не будет установлена степень вашей вины и ваше наказание.
Вызывающе развалившись в кресле, он нагло усмехнулся, но все-таки смолчал. Я заглянул в служебные бумаги.
— Седьмого августа этого года, то есть три дня назад, вы приобрели у нашей компании индивидуальное хронопутешествие в прошлое…
— Это был рай! — восхищенно воскликнул он, внезапно оживившись. — Я был в раю, пока ваши мордовороты не вытащили меня оттуда силой!
— Это была вынужденная мера, Роб. Вы ничего не смогли дать этим людям, жившим тридцать тысяч лет назад, а все ваши поступки можно определить как преступные и порочные.
— Не может быть, Эрл! — он был по-настоящему изумлен. — Вы что-то напутали в своей конторе.
Я позволил себе улыбнуться.
— Давайте вместе разберем последствия вашего хронопутешествия. В первый же день вашего пребывания там вы встретили племя…
— Да, — протянул он. — Это было совсем небольшое племя, человек сто. Хотя меня и предупреждали о возможной агрессивности, они были на редкость дружелюбны. Хотя женщины у них, честно сказать, немного страшноваты…
— Так вот, о женщинах. До вашего прибытия их купание в речке воспринималось мужчинами как вполне обыденное явление, даже не заслуживающее их внимания. Как только там появились вы, мужчины стали прятаться в кустах и украдкой подсматривать за голыми соплеменницами, лелея в своих не слишком развитых разумах самые грязные мысли…
Учитывая мое происхождение, я сделал ударение на слове «грязные». Роб Андерсон растерянно почесал подбородок, он явно не понимал, чего же плохого он тут сделал.
— А что произошло на шестой день?
— Вы про что?
— Не припоминаете? Я имею в виду дикий виноград.
Он вспомнил и самодовольно улыбнулся:
— Да, было дело. Я собрал немного этой кислятины и сделал немного вина. Оно было отвратительным, но старейшины были от него в восторге… И тогда я научил их виноделию… Чего же тут плохого?
Я опять пролистал рапорт службы наблюдения.
— Через неделю все племя ударилось в пьяный разгул, — резко сказал я.
— Да, у них слабоватые головы, — он опять улыбнулся. — Но ничего, пусть привыкают.
— На третий день после начала пьянки нами были зафиксированы случаи половых извращений, которые начали приобретать систематический характер.
Он упрямо замотал головой.
— Тут я не виноват, Эрл. Пусть я попаду в Ад, если это не так.
Я не стал возражать и спросил:
— Так вы оцениваете вашу деятельность в прошлом позитивно?
— Почему бы и нет? Я научил их делать колесо, хотел даже научить их плавить металлы, но не успел. Разве за месяц все успеешь?
— По-моему, Роб Андерсон, все, что вы хотели и могли сделать, вы сделали. А насчет колеса… Вы думаете, что доходчиво им все объяснили?
— Честно говоря, я плохо помню этот момент… Я был немного пьян…
— Зато все, и стар, и млад, отлично усвоили полный набор английских нецензурных слов и выражений. Довольно, Роб Андерсон. Если бы не срабатывал принцип временной устойчивости, неизвестно, что бы вы нашли здесь, в настоящем, когда вернулись. Итак, мой приговор: штраф тридцать тысяч долларов, эти деньги пойдут в благотворительный фонд. Приговор может быть обжалован в установленном порядке.
Он опять улыбнулся, но этот раз презрительно, и положил передо мной на стол платиновую карточку «Америкэн Экспресс». Подписав все необходимые бумаги, мистер Роб Андерсон спросил:
— Я свободен?
— Да, свободны. До свидания.
У двери он остановился.
— Знаете что, Эрл. Через недельку я куплю себе у вашей компании новое хронопутешествие.
— Очень рад за вас.
Он ушел. Я закрыл папку под номером 10905 и взял новое дело. Но в этом случае наша команда не успела среагировать должным образом, и наш клиент, некто Тринкер, остался мертвым в двадцатитысячном году до Рождества Христова. Этот Тринкер решил устроить в палеолите самое настоящее Монте-Карло: он наделал из подручных материалов некоторое подобие игральных карт, домино, костей, разве только не «одноруких бандитов», и обучил игре в них доверчивых туземцев. В пылу азарта племя забыло об охоте и чуть не умерло от голода. Их спас шаман, который каменным топором снес Тринкеру полголовы и проклял его нововведения.
