».
Обрадованный этими словами, король Гонтран поклялся крестьянину, что не сделает ему никакого вреда, но напротив, если он докажет объявленное, то будет награжден дарами[744]. Тогда человек этот продолжал: «О! король, я говорю правду, дело само докажет это. Когда Клодовиг был убит и погребен под кровлей часовни, кто королева, опасаясь, чтоб он со временем не был открыт и похоронен с честью, приказала бросить его в Марну. Я нашел его в неводе, который расставил, как надлежит по ремеслу моему, потому-что я рыболов. Сначала не знал я, кто бы это был, но потом по длинным волосам догадался, что это Клодовиг. Я взвалил его на плечи и отнес на берег, где похоронил и сделал над ним дерновую могилу. Прах его в целости; делай теперь, что хочешь[745]».
Гонтран, под видом отправления на охоту, велел рыбаку проводить себя туда, где он воздвиг дерновый холм[746]. Разрыв землю, нашли труп Клодовига, лежавший на спине и почти неповрежденный; часть волос, бывших под низом, отделись от головы, но остальные, с длинными висящими косами, на ней уцелели[747]. По этому признаку, рассеявшему все сомнения, король Гонтран узнал сына своего брата, одного из тех, чьи остатки он так желал отыскать. Он приказал великолепно похоронить молодого принца и, сам предводя погребальным шествием, велел перенести тело в базилику св. Винцента, что ныне Сен-Жермень-де-Прё[748]. Несколько недель спустя, тело Меровинга, отысканное близ Теруанна, было перенесено в Париж и погребено в той же церкви, где также почивал и король Гильперик[749].
Храм этот был общим местом погребения для всех Меровингов, преимущественно тех, которые, погибнув насильственной смертью, не могли сами избрать себе могилы. Каменный помост его еще существует, и в стенах здания, несколько раз перестроенного, покоится еще прах сынов покорителей Галлии. Если рассказы эти имеют какую либо цену, то усугубят уважение нашего времени к древнему королевскому аббатству, ныне простой приходской церкви Парижа, и к мыслям на которые наводит это место, более тринадцати веков посвященное молитве, прибавят может-быть, новое ощущение.
