— Что вы тут делаете? — грубо спросил полицейский чин.
— Работаем на ремонте.
— Кто вы такие?
На этот вопрос мы отказались отвечать, причем особенную «дерзость» по отношению к полиции проявил Сергей Миронович.
На обыск пригнали целый взвод солдат. Весь день они рылись в доме. Вскрыли пол над типографией, выкопали яму в аршин и все-таки типографии не нашли!
— Странно, — цедил сквозь зубы жандармский офицер. — Хорошо спрятали концы в воду господа «ремонтные рабочие»!
Киров, Шпилев и я были арестованы. Ни охранка, ни жандармское управление, ни суд не могли предъявить нам обвинения из-за отсутствия улик. После годичного тюремного заключения Шпилев и я были освобождены, а Сергей Миронович остался «досиживать»: по другим делам его революционной работы он был приговорен к трем годам крепости.
Тем временем подпольная типография работала. И только в 1909 году произошел провал — в буквальном смысле этого слова. «Подозрительный дом» был заселен городовыми и семьей письмоводителя полицейского участка. Однажды городовой, проживавший в нижнем этаже, почувствовал «землетрясение». Это обвалился потолок в подпольной типографии; затем рухнула печь, и весь дом получил значительную осадку. Вызвали пожарную команду, разобрали все здание и… нашли то, что безуспешно искали четыре года назад. Полиция наконец получила «вещественные доказательства». И снова вместе с Сергеем Мироновичем мы были арестованы и преданы суду.
Т. М. Резакова
ПОД РАЗНЫМИ ПСЕВДОНИМАМИ
С именем Сергея Мироновича Кирова связано революционное движение на Тереке.
Весной 1909 года в Томске была обнаружена нелегальная типография, в оборудовании которой Киров принимал непосредственное участие. Преследуемый царской жандармерией, Киров переехал на партийную работу во Владикавказ.
Во Владикавказе и в Терской области Киров, несмотря на свое нелегальное положение, быстро установил связи с отдельными партийными работниками и рабочими.
Местная социал-демократическая организация была разгромлена царской полицией в 1906–1907 годах. В труднейших условиях Северного Кавказа, где революционное движение имело форму национально-освободительной борьбы с самодержавием, в этой колонии царской России Киров кропотливо налаживал партийную работу. С присущим ему талантом партийного организатора и конспиратора он организовал забастовки и массовки рабочих в Терской области.
Ведя нелегальную партийную работу, Сергей Миронович использовал и легальные возможности, сотрудничая во владикавказской демократической газете «Терек» под псевдонимом «С. Миронов». В редакции «Терека», кроме Кирова, работали еще два сотрудника, находившихся на нелегальном положении. Один из них бежал из петербургской тюрьмы, другой был с броненосца «Потемкин». В редакции работала Мария Львовна, будущая жена Кирова.
Редактор-издатель С. И. Казаров сочувственно относился к революционному движению. В 1905–1906 годы он давал местной социал-демократической организации возможность печатать нелегально в своей типографии прокламации, оказывал ряд услуг.
Сотрудничая в легальной печати, Сергей Миронович сумел использовать ее для разоблачения жестокого угнетения царскими чиновниками народов Северного Кавказа.
В статье «К изучению Кавказа» он подверг острой критике столичную прессу, рассматривавшую Кавказ как «страну абреков». По этому поводу он заявлял: «Между тем, если смотреть на Кавказ открытыми глазами, без всякого предвзятого мнения, то мы найдем в нем много элементов совершенно мирной культурной работы… И вместо того, чтобы по возможности возделать непочатую кавказскую ниву, чтобы по мере сил содействовать произрастанию на пей здоровых зерен культурной жизни, интересующаяся Кавказом столичная пресса преподносит своим наивным читателям обширные повести «В стране абреков» и проч.».
В статье «К заседанию городской думы» Киров едко клеймил членов земельной комиссии, внесших в городскую думу предложение о лишении арендного права всего ингушского народа.
Во время своего путешествия по горам Сергей Миронович близко изучал быт и психологию горцев, загнанных царизмом в дикие горные ущелья. В августе 1910 года он побывал на вершине Казбека. В глубоко содержательной своей статье «Восхождение на Казбек» он пишет: «Царственный Казбек молча провожал нас, как бы сожалея, что он не поведал нам всего, таящегося в холодной глубине льдов и снега и мрачных ущельях, куда едва проникает луч солнца…»
