Б. З. Шумяцкий
«И ЗДОРОВО ЖЕ У НАС БУДЕТ!»
В 1905–1909 годы, в далекие годы, овеянные дымкой революционной романтики, я имел счастье встречаться с молодым Кировым. В Сереже Кострикове тех лет только выковывался вождь революции.
Он был душою томских большевиков того периода. Он организовал боевую дружину и вел ее в бой как руководитель и рядовой боец. Это он формулировал боевые задачи томских рабочих и руководил многочисленными забастовками и демонстрациями, которые предшествовали бурным октябрьским дням 1905 года в Томске.
Январская забастовка печатников типографии Маку-шипа, демонстрация в день похорон знаменосца томских революционных рабочих Иосифа Кононова, создание революционного лектория на томских общеобразовательных курсах, организация героической самообороны в дни октябрьского погрома, устроенного томскими черносотенцами, — все это неразрывно связано с именем Сергея Кострикова.
Я впервые встретился с Сергеем Мироновичем осенью 1905 года, но еще до этой личной встречи я знал Кострикова по восторженным рассказам о его революционных делах. Товарищи рассказывали об экспроприации печатного станка, о спасении Сергеем знамени томской демонстрации, о его организаторских и редакторских способностях.
Я не знаю, кто был автором знаменитой прокламации большевистского Сибирского социал-демократического союза «Сорок человек — восемь лошадей», но Сережа Костриков, несомненно, принимал участие в ее составлении и редактировании.
Через далекую Сибирь, к полям Маньчжурии, тянулись в те дни эшелоны царского воинства. Прокламация сибирских большевиков имела большой успех не только среди этих солдат, не только среди сибирских рабочих, — она с огромной быстротой разошлась по всей стране:
«Вокзал, свистит паровоз, грохочут вагоны. Жандармы и офицеры с силой отрывают жен от мужей. Женщины плачут, голосят. У бородатых людей и у тех текут слезы. Несчастных людей вталкивают в вагоны, и поезд отходит. Женщины пытаются цепляться за буфера, без памяти падают на платформу. Поезд уходит, а их отрывают. За платья женщин, плача, цепляются дети. Война — так царь захотел.
Сорок человек — восемь лошадей.
Тихо и уныло в деревне, кормильцев угнали, работы стоят. Кто справится с пашней? Из-за заброшенного поля, из-за околицы грозно выглядывает голод. Плачут дети. Печь не топлена. На последний гривен-пик жена нанимает писаря написать письмо. Но красные вагоны далеко угнали хозяина, и, пока идет письмо, тело его, наверное, успеет уже сгнить в чужом, далеком краю. Жди, жена. Ожидайте, дети. Война — так царь захотел…
Сорок человек — восемь лошадей».
Прокламация эта, часть которой мы сейчас привели, была замечательным документом в свое время, была образцом той простоты и вместе с тем глубокой принципиальности, с какой уже в те далекие годы вели революционную борьбу сибирские большевики.
Осенью 1905 года автор этих строк приехал к Сергею Кострикову в Томск и привез так называемую красноярскую программу железнодорожного союза. В те годы существовало несколько союзных уставов. В Иркутске эсерами и меньшевиками был выдвинут цеховой принцип объединения. Мы противопоставили этому принципу создание отраслевых союзов. Устав союза надо было согласовать с сибирским социал-демократическим центром, и над выработкой различных профессиональных уставов и программ много работал в то время Сергей Миронович.
Мы встретились с ним на квартире у доктора Грацианова, и сразу же после первых слов меня охватило ощущение, что мы с ним друзья и близкие люди.
В тот вечер Сергей Костриков должен был отвести меня, не знакомого с городом, на ночлег к одному из революционных товарищей.
