"Я так часто читаю эту историю, в самые разные дни, что мне иногда кажется, будто она - мое собственное воспоминание и написана моей рукой. Только у меня дальше не так. Жена никогда прежде не видела смерть и, ни о чем не подозревая, позволила ей пройти. Но смерть сказала торопливо и так, словно у нее нечиста совесть: "Передай это мужу". На вопросительный взгляд женщины она поспешила прибавить: "Это семена, очень хорошие семена". И сразу же, не оглядываясь, ушла. Женщина открыла мешочек который дала ей смерть: там и вправду были какие-то семена - твердые, отвратительные зерна. Тогда она подумала: "Семя - это что-то незавершенное, будущее. Никто не знает, что из него вырастет. Я не отдам мужу эти странные семена, они совсем не похожи на подарок. Лучше я посажу их в нашем саду и посмотрю, что взойдет. Потом покажу ему это растение и расскажу, откуда оно". Так она и сделала. И их жизнь шла по-прежнему. Муж, который все думал о том, как смерть стояла перед его дверью, сначала немного боялся, но потом, видя, что жена его радушна и безмятежна, как всегда, снова растворил свою дверь, и в дом вошло много жизни и света. А следующей весной на одной из грядок между огненных лилий появился маленький куст. У него были узкие, отливающие черным листья, странно блестящие, острые, как у лавра. Муж каждый день собирался спросить, откуда взялось это растение, и каждый день не мог на это решиться. И точно так же жена изо дня в день не могла заставить себя рассказать... Но подспудный вопрос с одной стороны и невысказанный ответ с другой часто заставляли их сходиться у куста, который так странно выделялся своей сумрачностыо в их цветущем саду. Пришла следующая весна, и когда они ухаживали за садом и за новым кустом, им было печально, что он, окруженный благоухающими цветами, рос не меняясь, немо и замкнуто, как и в прошлом году, безразличный к солнцу. Тогда они, не сговариваясь, решили в третью весну отдать ему все свои силы, и когда эта весна пришла, они молчаливо, рука об руку, выполнили то, что каждый себе пообещал. Их сад зарос сорными травами, огненные лилии казались бледнее, чем прежде. Но однажды утром после душной пасмурной ночи они вышли в тихий, мерцающий сад и увидели: из черных острых листьев странного куста поднялся, не поранившись, бледный голубой цветок, которому уже стал тесен его бутон. И они стояли перед ним, взявшись за руки, не говоря ни слова: теперь это тем более не было нужно. Они думали: вот цветет смерть. Потом одновременно склонились к юному цветку, чтобы вдохнуть его аромат. И с этого утра в мире все стало по-другому".
Так было написано на переплете старой книги, - закончил я.
- Кто же это написал? - поинтересовался мой попутчик.
- Какая-то дама, судя по почерку, - ответил я. - Только зачем это исследовать. Буквы были очень выцветшие и несколько старомодные. Видимо, она давно умерла.
Человек рядом со мной погрузился в свои мысли. Потом заметил:
- Всего лишь история, но как впечатляет...
- Ну, это когда редко доводится слушать истории, возразил я.
- Вы думаете? - Он подал мне руку и я крепко пожал ее. - А ведь я хотел бы рассказать ее еще кому-нибудь. Можно?
Я кивнул. Вдруг он спохватился:
- Но у меня же никого нет. Кому бы я ее рассказал?
- Что ж, это просто: расскажите детям, которые иногда приходят посмотреть на вашу работу, кому же еще?
Дети и в самом деле услышали три последние истории. Только историю о вечерних облаках лишь частично, если я правильно осведомлен. Дети ведь маленькие и потому намного дальше от вечерних облаков, чем мы. Но так даже лучше. Несмотря на большую и искусно построенную речь Ханса, они поняли бы, что вся эта история - игра детей. и, как посвященные, отнеслись бы к моему рассказу критически, Но это хорошо, что они не знают, с какими усилиями и как неловко мы переживаем вещи, которые с ними происходят так просто и безо всякого принуждения.
ОБ ОДНОМ СОЮЗЕ ПО НАСТОЯТЕЛЬНОЙ НЕОБХОДИМОСТИ
Я только что узнал, что и в нашем местечке есть нечто вроде артистического союза. Он возник недавно, в силу безотлагательной, как это обычно бывает, необходимости, и говорят, что он "процветает". Когда союз не знает, что ему предпринять, он занимается тем, что процветает; считается, что без этого союз - еще не союз. Излишне говорить, что господин Баум соединяет в своем лице почетного члена, отца-основателя, знаменосца и проч., и не перепутать разные свои титулы стоит ему труда. Он послал ко мне одного молодого человека, чтобы пригласить меня поучаствовать в "вечерах". Я, разумеется, со всей возможной учтивостью поблагодарил его и прибавил, что последние примерно пять лет все мои усилия направлены в противоположную сторону.
