Был Константинов сыном кустаря-деревообделочника из Кузнецка, но направил свои стопы от юношества не по столярной отцовской тропке, а еще мальчишкой нанялся учеником наборщика в знаменитую Томскую типографию либеральное купца Макушина – читать очень любил – и прошел за пятнадцать лет путь от наборщика до лучшего корректора, которого очень уважал за жажду знаний и самобытный ум сам господин Макушин. Хозяин добился даже приема корректора в университет вольнослушателем, но тут грянула империалистическая война…
С фронта привез Константинов в Сибирь партийный билет РКП (б) и такой особенный взгляд, будто заглянул в самые бездонные глубины падения личности, но, заглянув, не ужаснулся, не удивился, не обиделся за человека и не перепугался, а принял – философски.
После допроса Галагана Константинов пошел к Борису Аркадьевичу.
– Хочешь согласиться на его предложение?
– Да. Понимаешь, Борис Аркадьевич… Пусть живет, черт бы его побрал! Зато сколько жизней мы сохраним, покончив с центром одним ударом! Ведь пока мы будем продолжать разработку, эта плесень будет расти, как домовый грибок.
– Какое-то время – будет. Мы знаем это. Махль мне рассказал о Галагане…
– И…
– Никаких заиканий! Смерть! Единственно, что могу предложить: будешь готовить заседание коллегии – переговори с членами… Прислушайся к их мнению… Ты. с какого года в партии, Константинов?
– С семнадцатого… на фронте вступал.
– А мы с Махлем – с девятьсот пятого. Вступали меж баррикадных боев… И мы с ним в вопросе о Галагане одного мнения.
– А может, с Махлем поговорить?
– Не советую. Если бы он и изменил свое мнение, я первый написал бы Дзержинскому… Тут же не просто служебное разногласие. Знаешь ли ты, как Дзержинский говорил о чекистах? Он говорил, что у чекиста должны быть чистые руки, холодный ум и горячее сердце. А ты свои руки хочешь испачкать торгашеской сделкой! Только вдумайся, осознай…
– Я уже много думал… Но ведь можно этого мерзавца… и после?
– Если такое городишь, значит, вовсе не думал. Словом, я в этом случае тебе не советчик…
– Когда заседание коллегии?
– Сегодня ночью… Ступай домой, поспи часа два и помни: «чистые руки»…
…Часы в дежурке пробили полдень, когда легкий толчок в плечо снова заставил Афоньку мгновенно проснуться.
– Иди с ним! – сказал новый дежком, указывая на красноармейца.
– Куда еще? Обратно в конюшню?
– Эва! Проспал ты, братишка, царство небесное… Нет у нас конюшни… Постреляли своих лошадок на зорьке… Сам начальник санитарной инспекции был… Ну, очнулся? Проведи его, Пластунов, к Андрееву.
– Топай вперед, конский доктор! – приказал конвойный, легонько подталкивая Афоньку к внутренней двери. – Не дрейфь: Андреев наш – матрос… Легкий человек: ласковый, веселый…
Пластунов перемигнулся с новым дежкомом.
– А че ему надо, вашему матросу? Я же договорился с этим… С Борис Аркадьичем.
– Смотри-ка! С самим начСОЧем договорился? Ну, значит, Андреев в рассуждении договора… Пошли, что ли?
У Андреева сидел вызванный в Чека начальник уголовного розыска Кравчук – бородач в новенькой офицерской шинели, со штопаной дыркой в левой половине шинельной груди и с пуговицами, затянутыми алым сукном.
Серые офицерские шинели были данью моде. Такой же, как матросские клеши «сорок второго» калибра с клапанами, за которые засовывали бескобурно наганы. Или высокие, до колен, шнуровые ботинки – их носили и мужчины и женщины. В тревожные дни и ночи на фронте попробуй быстро справиться со шнуровкой… Но – мода. А то еще – пулеметные ленты на матросских бушлатах, крест-накрест. Когда лежишь в цепи и комроты орет: «По наступающей цепи белых… Часто! Начинай!» – какая может быть речь о «частом» огне, коли приходится и со спины и с-под мышек выкорябывать патроны, а они в гнездах пулеметной ленты сидят крепко!.. Вот и вертись, пока догадаешься все это боевое украшательство перехватить финкой…
Куда лучше были кожаные подсумки, каждый на тридцать патронов, заключенных в обойму… Вставишь обойму в винтовку, нажмешь большим пальцем – патроны сами скачут в магазин. Удобно, хорошо, практично. Так не, куда там! Подсумки отдавали «гражданским» на разные там подметки да набойки, а на себя пулеметную ленту.
