Пэскью вопросительно хмыкнул.
— Причиной некоторых, — упрямо продолжал Лейф, — стал тот неприятный факт, что дорога в ад вымощена благими намерениями. Большие, стремительно развивавшиеся государства стремились тянуть за собой маленькие, с медленным темпом развития, высокомерно волоча их на привязи. Иногда последние не успевали за первыми и, возмущённые таким принуждением, открывали пальбу, защищая своё право никуда не торопиться. Понимаете, к чему я веду?
— Я понимаю, что вы читаете нам урок, но не вижу его цели, — сказал Пэскью. — Неспешиты не смогут убить и хромого пса. Кроме того, их никто никуда не гонит.
— Я говорил совершенно не об этом.
— Но тогда о чём?
— Мы на Земле никогда должным образом не представляли себе эту проблему, иначе она не становилась бы причиной стольких войн.
— И что же это за проблема?
— Проблема темпов, — ответил Лейф. — Раньше она не принимала для нас таких размеров, чтобы мы могли понять всю её важность. Разница между быстрым и медленным всегда была слишком незначительной. — Он указал в иллюминатор на россыпи звёзд, мерцавших во тьме мириадами искрящихся крупинок. — Но теперь мы знаем, что там эта разница достигла огромных масштабов. Мы знаем, что среди бесчисленных вечных проблем космоса появилась ещё одна — увеличенная до страшных размеров проблема темпов. Пэскью обдумывал услышанное.
— Я согласен с вами и не могу спорить, потому что это очевидно. Раньше или позже, но мы будем снова и снова сталкиваться с ней. В конечном счёте, это обязательно случится где-нибудь ещё.
— Отсюда и мои страхи, — подтвердил Лейф. — Вы же сами их и раздуваете, — заметил Пэскью. — А меня это не беспокоит. Я этого совершенно не боюсь. Какое мне дело до того, что какой-то ненормальный разведчик откроет формы ещё более медлительные, чем неспешиты? Они решительно никак не повлияют на мои юные годы.
— Так ли уж ему надо искать более медлительных? — не без ехидства поинтересовался Лейф.
Пэскью удивлённо уставился на него.
— О чём это вы?
— Всё та же проблема темпов, с которой вы уже согласились. Переверните её и посмотрите на неё с другой стороны. Что произойдёт, если мы наткнёмся на форму, которая будет в двадцать раз быстрее нас? Форму, которая будет смотреть на нас так же, как мы смотрим на неспешитов?
Помолчав пару минут, Пэскью потёр лоб и неуверенно произнёс:
— Это невозможно.
— Разве? Почему?
— Потому что мы бы уже встретились с ними намного раньше. Они должны были найти нас первые.
— А что, если они появятся в сто раз позднее? Или они молодой вид, и их возраст равен одной десятой нашего, но они уже догнали нас по уровню развития?
— Послушайте, — произнёс Пэскью, и на его лице появилось то же выражение, которое было у его собеседника в течение последних нескольких недель. — Здесь и так хватает забот, а вы ещё придумываете себе новые.
Тем не менее, когда корабль совершил посадку, он всё ещё продолжал обдумывать все возможные варианты этой задачки; и было видно, что с каждой минутой она тревожит его всё больше.
В рубку вошёл офицер Четвёртого Сектора, неся с собой кипу документов. Это был тучный субъект, сияющий деланным радушием.
— Лейтенант Воген, к вашим услугам, командор, — восторженно доложил он. — Надеюсь, у вас было приятное и полезное путешествие.
— Оно могло быть хуже, — сухо ответил Лейф. Излучая саму доброжелательность, Воген продолжал:
— Мы получили сигнал с Земли от Маркхэма из Ведомства Назначений. Он хочет, чтобы вы после проверки состояния корабля и дозаправки полетели взглянуть на планету «Девчоночка». Её точные координаты указаны в послании.
— Как, вы сказали, она называется? — переспросил Пэскью.
— Девчоночка.
— Да хранит нас небо! Девчоночка! — Он тяжело сел и вперился взглядом в стену. — Девчоночка!
Он поиграл пальцами рук и повторил это название в третий раз. По некоторой причине, наилучшим образом ему известной, он был уже просто загипнотизирован Девчоночкой. Наконец, как бы что-то подозревая, спросил:
— Кто сообщил о ней?
— Я точно не знаю. Но здесь должно быть написано. — Воген с готовностью порылся в своих бумагах. — Да, вот есть. Этого парня зовут Арчибальд Бойделл.
