Даже Виктор Бобошко, тощий хохол, до поры молча сидел, морщился. Видно, язва прихватывала. Язвой желудка он болел, врачи ему пить и курить запрещали. А он и пил и курил. Но ехидный был мужик, злой, может от болезни. Сидел он сидел, Силычевы речи о пользе образования слушал, потом сказал:
— Он тебе как корове седло.
— Кто? — не понял Силыч.
— Да диплом этот, — усмехнулся Виктор. — Ты ж его за рыбу купил…
Городок на Дону стоял, и рыба, особенно вяленая, на сторону шла как валюта, на вес золота.
— Как это купил? — заерепенился Силыч. — Мы лекции слушали, экзамены сдавали. Технология, электротехника… — стал припоминать он.
— Не… — не поверил Виктор. — Ничего ты не сдавал. Ящик рыбы отвез — вот и весь экзамен. А как был дундуком, так дундуком и остался, — он это вроде шутейно сказал, по-свойски, с усмешечкой.
А Силыч обиделся. Правда, виду особо не подал, но обиделся.
— Люди брешут, а ты повторяешь, — сказал он наставительно. — Ты вот пройди техникум, а я погляжу. Там лекции читают, объясняют все.
— Объясняют? — спросил Виктор. — Ну, ладно… Ты тогда нам, темным, хоть чего-нибудь расскажи, просвети нас. Во… — показал он на черный рупор репродуктора. Старинное радио у бабки на кухне висело. Теперь уж таких нет. Но оно работало. Виктор крутнул его, включая. Там запели. Потом выключил и к Силычу приступил: — Вот объясни, как оно орет. Ведь человека там нету.
— Нету, — подтвердил Силыч. — Он в Москве.
— А как же мы его слышим?
— Ну, как, по проводам, — снисходительно объяснил Силыч.
— Чего ж, от нашего Калача до Москвы провода протянули?
— Конечно, — уверенно сказал Силыч. — Везде провода, по дороге. Ты чего, не видал?
— А как же в машине? — не отставал Виктор. — Ты в машине едешь, а у тебя радио играет. Тоже по проводам?
— Ну, там другое дело. Там радиоволны… — пошевелил пальцами Силыч, как бы демонстрируя.
— Вот ты мне и объясни. Да не так вот… — тоже пальцами пошевелил Виктор, передразнивая. — А по-настоящему, как тебя в техникуме, на лекциях учили.
— Ну, ты даешь… Приемник тебе объясни. Да там столько всякого понапихано… В мастерской специалисты ничего сделать не могут. У соседа вон чинили-чинили, пока не выкинул. А у меня какая специальность? — попёр на Виктора Силыч. — Какой я техникум кончал? Автомеханический. Я вот тебе в машине…
— Спокойно, — остановил его Виктор. — Спокойно, не волноваться. Не надо мне приемник, в котором понапихано… Ты мне радио вот это объясни, — снял он со стенки черный рупор. — В нем бумага, — постучал он пальцем по черному картону, да вот тут какая-то хреновина. И все. Пионеры, школьники делают. Мой пацан вон не такие мастырит. А ты с техникумом, объясни.
— Ну, чего ты пристал?! — обозлился Силыч. — Прилип как репей со своим радио. Собрались выпить, по-человечески, а ты вечно…
В общем, выпивка поломалась. Силыч налил себе почти полный стакан, высадил его и ушел. Обиделся.
Домой шел и в душе матерился. «Стерва, язвенник гнутый выставляется… Рубль положил… Нету… — передразнил Силыч. — Нету, нечего и садиться. А то чужую водку жрет, да твоим же салом тебя же по мурсалам. И те тоже лыбятся…обругал он остальную компанию. — Прямо сикают от счастья. Как же, Силыча дундуком выставили. Какая радость! От зависти… Курва… Жить не умеют, раззявы, и на других косоротятся. На чужой карман. Все считают там, пересчитывают, сколько и чего… Да откуда взял. Откуда взял, — пообещал завистникам Силыч, — оттуда и еще возьму. И буду брать. И буду жить. А вы локотки кусайте, язву наживайте. Гнутики… Шкелеты…»
Силыч плечи расправил и пошел дальше, крепкий, налитой сорокалетний мужик.
«Хрен с ним, с вашим радио, — усмехнулся он. — Оно мне как-то до фени… Я и без радио…»
И вправду, Силыч без знания радио обходился. Кормил его автобус, и неплохо. Правда, в последние годы стало потруднее, контролеры там всякие и прочее. Но для дураков потруднее, а для умных, может, и легче. Силыч дураком не был, он знал, что и контролеры, и все остальные тоже жить хотят. Он умел с людьми обходиться. Не то что некоторые, у кого руки трясутся. А Силыч был человеком. У него и друзья были соответственные. Он знал, с кем дружить. В милиции, например… Зато уж с рыбой, с вялкой, Силыч не хоронился и не прятался. И по базарам не шнырял, потаясь. А делал все как положено, в открытую, спокойно. И возил куда нужно, и цены брал, какие другим и не снились.
