— Я их лечила… Зеленкой мазала, — нехотя призналась она.
— Вот как! — Иван Климович с интересом оглядел ее. — А почему ты вся поцарапанная? Опять с Антоном дралась?
— Нет, сегодня не дралась. Это я в терне поцарапалась. Жуков там ловила…
— Каких жуков? Зачем?
— Да тех — серых, волосатых… Утята здорово их едят.
— Эге-ге! Жуки для них полезны, это верно, но разве прокормишь их жуками? Это такая братва — черта полосатого съест, не то что жука. Вот привезем на ферму еще двадцать тысяч утят, слабеньких у тебя прибавится, что тогда будешь делать? Чем будешь их кормить?
— Так я же им еще мешанку даю! — Наташа показала в угол сарая, где стояло сосновое корытце. В нем была замешена дерть пополам с мелко покрошенной травой. — Я получаю для них продукты.
— Ну, тогда все в порядке!
Зоотехник собрался было уходить, но Наташа придержала его за рукав.
— Иван Климович, лекарства принесите для утят.
— Какого лекарства? — Он лукаво улыбнулся.
— Сами не знаете, какого? — Наташа нахмурилась. — Такого, чтоб они быстро поправились, выздоровели.
— Ладно, ладно, не сердись. — Иван Климович погладил ее по голове. — Принесу лекарство.
Он ушел, а Наташа сказала утятам:
— Ну, милые мои, слыхали, как я поговорила с Иваном Климовичем?.. Он человек хороший, симпатичный, правда?
Утята, вытягивая шеи, что-то отвечали ей доверительно, и голоса их были похожи на перезвон хрустальных шариков.
Наташа вдруг подумала об Антоне, вздохнула и поделилась с утятами своими заботами:
— Жалко мне Антона. Совсем от рук отбился. Мать и отец его в животноводстве работают, весь день на ферме, дед старый, не справляется с ним… Хулиганом становится парень. По садам и огородам лазит. Ко мне цепляется, дразнится… Учительница наказывала мне: «Контролируй Антона, Наташа!» А как его контролировать? Я на работе, а он где сейчас?.. Что мне делать с ним, не знаю. Может, еще раз отлупить его?.. Ну, ладно, я пойду, а вы тут без меня не шалите.
Наташа положила одного утенка со сломанной ногой в подол и, прикрыв дверь сарая, пошла домой. Она шла по песчаной косе, озабоченно думая о том, как вылечит сломанную ногу утенка. Вдруг перед ней хлопнул о песок ком глины. Наташа вздрогнула от неожиданности и подняла голову. Наверху, на краю обрыва, сидел Антон.
— Эй ты, знаменитая утятница, как поживают твои калеки? — крикнул он. — На выставку не собираешься с ними?
Вот так он всегда задирает ее, а она не терпит, дерется с ним. Попался бы он ей сейчас в руки, она бы показала ему «калек» и «знаменитую утятницу». Она бы сделала ему «выставку», долго бы помнил! Сидит на обрыве и храбрится, трус.
— Вот я тебя поймаю, я тебе покажу! — грозит Наташа, хотя ей, правду сказать, сейчас совсем не хочется ругаться с ним — и без того у нее забот полон рот.
— По-ду-ма-ешь, страшно как! — презрительно тянет он и снова бросает ком глины.
Она нагибается, прикрывая собой утенка, и в ужасе кричит:
— Да у меня же утенок! У него нога сломана!
Это прозвучало так, как если бы она сказала: «Да я же стеклянная, ты меня разобьешь!»
Антон, пораженный необычной интонацией ее голоса, спрашивает мирно:
— А что ты будешь с ним делать?
— Перевяжу бинтом, — охотно поясняет она.
— Эх ты, врачиха! Ничего у тебя не получится. Ты меня пригласи, я покажу тебе, как лечить переломы.
Очень хочется Антону, чтобы Наташа пригласила его. Надоело ему ссориться с ней. Правду сказать, он завидовал Наташе и злился, что она без него выращивала утят.
— Ладно, пойдем, только ты не очень хвастайся, — согласилась Наташа.
— А я не хвастаюсь, я знаю, меня дедушка научил.
И верно, знал Антон, как надо лечить сломанную ногу утенка: вырезал ножиком две деревянные пластинки из бузины, приложил их к ней, подмостив ваты, и скрепил лентой.
На следующее утро Наташа и Антон вместе пошли на ферму. Утята уже выглядывали из-за перегородки — просили есть. Антон налил свежей воды в поилки, а Наташа подмела в сарае. Затем они приготовили мешанку и разложили по кормушкам. Утята жадно хватали ее своими «черпаками» и, приседая, бежали к поилкам, которые Антон с умыслом отставил в сторону. Глотнув воды, они наперегонки возвращались к корму.
