Итак, видимая сторона теории Пагеля/Бодмера – что эктопаразиты, такие как вши, опасны (вши несут сыпной тиф и другие серьезные болезни), и эктопаразиты предпочитают волосы голой коже. Избавление от волос является хорошим способом затруднить жизнь этим неприятным и опасным паразитам. При этом нам намного легче обнаруживать и собирать эктопаразитов, вроде клещей, если у нас нет волос. Приматы тратят значительное количество времени, делая это себе и друг другу. Это действительно стало главной общественной деятельностью и, как побочное свойство, средством социальной коммуникации.
Но я прихожу к заключению, что самая интересная сторона теории Пагеля/Бодмера – та, которую они рассматривают в своей работе скорее вкратце: это, конечно, половой отбор, из-за которого она и имеет отношение к «Рассказу Павлина». Безволосость – не просто плохая новость для вшей и клещей. Это – хорошая новость для выбирающих, пытающихся обнаружить, есть ли у потенциального полового партнера вши или клещи. Теория Гамильтона/Захави/Графена предсказывает, что половой отбор увеличит то, на основе чего выбирают, чтобы помочь выбирающим сказать, есть ли у потенциальных партнеров паразиты. Безволосость – красивый пример. Закрывая работу Пагеля/Бодмера, я вспомнил знаменитые слова Т. Г. Хаксли: «Как глупо было с моей стороны не подумать об этом!»
Но безволосость – пустяки. Как было обещано, давайте обратимся теперь к прямохождению и мозгу. Может ли павлин помочь нам разобраться этими двумя важными явлениями в человеческой эволюции – переходом к прямохождению и увеличением нашего мозга? Прямохождение возникло первым, и я сначала рассмотрю его. В «Рассказе Литл Фута» я упоминал различные теории прямохождения, включая последнюю теорию приземного питания Джонатана Кингдона, которую я посчитал очень убедительной. Я говорил, что откладываю свое собственное предположение до «Рассказа Павлина».
Половой отбор и его способность вести эволюцию в произвольных, непрагматичных направлениях являются первой составной частью моей теории развития прямохождения. Вторая – стремление к подражанию. В английском языке даже есть глагол «to ape», означающий «обезьянничать», «подражать», хотя я не знаю, насколько он уместен. Среди всех обезьян люди – чемпионы в подражании, но шимпанзе занимаются этим также, и нет никакой причины полагать, что австралопитеки этого не делали. Третья составная часть – широко распространенная среди, в основном, обезьян привычка временно становиться на задние ноги, в том числе во время половой демонстрации и агрессии. Гориллы поступают так, чтобы барабанить по своей груди кулаками. Самцы шимпанзе также бьют себя в грудь, и у них есть замечательная демонстрация, названная танцем дождя, которая включает прыгание на задних ногах. В неволе шимпанзе по имени Оливер обычно предпочитал ходить на задних ногах. Я видел фильм о его походке, и его положение было поразительно вертикальным – не неуклюжее ковыляние, а почти военная поступь. Походка Оливера была столь нехарактерная для шимпанзе, что он оказался предметом причудливых предположений. Пока тесты ДНК не показали, что он был шимпанзе, Pan troglodytes, люди полагали, что он мог быть гибридом шимпанзе и человека, шимпанзе и бонобо, даже реликтовым австралопитеком. К сожалению, биографию Оливера тяжело систематизировать, и никто, кажется, не знает, был ли он обучен ходить для выполнения цирковых трюков или ярмарочных реприз, или это было его странной особенностью: он мог бы даже быть генетическим мутантом. Кроме Оливера, орангутаны немного лучше передвигаются на своих задних ногах, чем шимпанзе; а дикие гиббоны даже бегают на двух ногах через поляны, стилем, который не сильно отличается от бега по ветвям деревьев – когда они не используют брахиацию под ними.
Соединяя все эти составные части, мое предположение о происхождении человеческого прямохождения таково. Наши предки, как и другие обезьяны, ходили на четвереньках, когда не поднимались на деревья, но время от времени становились на задние ноги, возможно, как при танце дождя, или собирая фрукты с нижних ветвей, или перемещаясь с одного места приземного питания на другое, или пробираясь через реки, или выставляя напоказ свои пенисы, или по любой комбинации причин, так же, как это делают современные обезьяны. Затем, и это – ключевое новое предположение, которое я добавляю, случилось нечто необычное с одним из тех видов обезьян – с тем, от которого происходим мы. Появилась мода ходить на двух ногах, и она возникла так внезапно и своенравно, как возникают моды. Это была новинка. Можно найти аналогию в легенде (увы, вероятно ложной), что испанская шепелявость возникала от модного подражания уважаемому придворному, или, по другой версии легенды, королю династии Габсбургов, или инфанте, у которой был дефект речи.
