# Она говорит ему, он ее не слышит, я слышу ее в нем.
# Тот, кто, забывая, из нас в этом забвении стирается, стирает к тому же в нас и нашу личную способность о себе помнить; тут-то и пробуждается безличное воспоминание, воспоминание, лишенное какой бы то ни было личности, которое заменяет нам забвение.
# Он вспоминал в ней о дне, о ночи, о том, что длилось, что кончило длиться, но не о ней самой.
Он забыл бы, если бы вспомнил.
Он не знал, забывает ли слова теперь он или же неспешно и незаметно забывают сами слова.
Ясное забвение, приятное воспоминание о словах, пройти в них от воспоминания до забвения. В их прозрачности или, за неимением, в их абстрактной бедности он узнавал покорное просветление забвения. Покорное появление в них забвения, покорность, которая требует величайшей покорности.
Мы бы забыли, если бы могли покориться забвению, которым наделяют нас — ежеминутно и по меньшей мере один раз — предназначенные забвению слова.
# Поспешный, вечный шаг.
Они жалуются на вечность; как будто в них жалуется сама вечность. “Чего вы еще хотите?” Они несут в себе странное желание умереть, которое не утолить, умирая.
Забвение, ничего кроме забвения, образ забвения, образ, преданный ожиданием забвению.
“Ну а теперь, забыты ли мы?” — “Если ты можешь сказать “мы”, мы забыты”. — “Нет еще, прошу тебя, еще нет”. Безмолвное продвижение, некое замкнутое пространство, где без конца скитается желание.
Он шел впереди, прокладывая ей к себе дорогу, а она — вплотную к нему, смешиваясь с ним в движении, ступая за ним шаг в шаг, только поспешно, вечно.
“У вас будут еще и другие спутники”. — “Возможно, но спутницей им буду уже не я”. — “Может быть, и другая, и, однако, никого другого”. — “Кто-то и никто другой”.
Он жил в неизбежности мысли, которая не более чем мысль о вечной неизбежности.
# Когда она попросила у него, чужака, то, что дать ей был бы все еще недостаточно близок и кто-либо ей близкий, он понял, что этой своей просьбой она приблизила его к себе больше, чем кого бы то ни было. Почему он сразу же принял подобную близость?
“Вы все еще желаете, чтобы я это сделал?” — “Просьбой, чтобы вы это сделали, я доверила вам и это желание”.
Он отказался, но то, от чего он отказался, по-прежнему оставалось перед ним, чуждое его согласию, чтобы быть чуждым его отказу.
“Когда у вас появилась эта идея?” — “Когда я понял, что она появилась, она уже давно стала для меня привычной”. — “На самом деле вы никогда не должны были так думать; вы думали об этом лишь для того, чтобы отказаться об этом думать”. — “Но отказ составлял часть самой мысли”.
Он понял: то, что от него требовалось, не сводилось к простому действию, которое, как могло бы показаться, отвечает просьбе, особенно когда она с провоцирующей покорностью ему намекнула: “Это ведь все-таки легко?” — “Может, и легко, но не осуществимо”. На что она нашла ответ чуть позже: “Дело в том, что это можно сделать всего один раз”.
# “То, чего вы у меня просите…” — “Я у вас этого не прошу”. — “Ну и что, вы ведь хотели бы этого у меня попросить”. — “Не верится, что я могу этого хотеть, мне, может быть, этого еще никогда и не хотелось”. — “Это, значит, шире любого желания? И вы никоим образом этого не хотели?” — “Мне было разве что страшно, мне было страшно этого хотеть”.
# Чего она просит? Почему эта просьба до него не доходит?
“Как будто вы просите то, что помешало бы вам об этом просить. Так что вы этого и не просите”. — “Я и не прошу, я вручаю все вам”.
И тут же впечатление: его рука сжимает истину, та самая рука, которая вдали от него открывает ему глаза.
# Она ничего не просила, только говорила что-то, что он мог выдержать лишь в связи с этой просьбой.
Она ничего не просила, просила, только и всего. Просьба, которую она, должно быть, высказала ему с самых первых мгновений и которая с тех пор, по крайней мере так он себя в этом убеждал, своенравно прокладывала к нему дорогу сквозь все, что она говорила.
# То, что он думал, уклонялось от его мысли, предоставляя ему только об этом отклонении и думать.
# То, что у него и было, и не могло быть спрошено; то, что, единожды свершившись, оставалось, однако, подлежащим свершению: он жил и думал в точке, где встречались эти два движения, которые не противостояли одно другому, но попарно друг друга вопрошали.
