В мягком, похоже искусственном, свете коридора не было ничего от того дерганого, мерцающего освещения, что давали свечи на складе. Казалось, храм предоставлял дежурным время, чтобы успокоиться и прийти в себя, покинув обитель мертвецов. Машка медленно шагнула вперед, спиной ощущая взгляд покойника. Она прекрасно знала, что выдумала этот взгляд, но ощущение менее неприятным не становилось. Волосатый мертвый монстр с отросшими когтями не мог подняться со своей каталки и последовать за ней. Но ощущение взгляда не покидало Машку и заставляло беспокойно передергивать плечами.
— Эй, новенькая! — дружелюбно окликнула ее молоденькая смуглая женшина, похожая на мексиканку. — Все идут на помывку! Ты знаешь, где это?
Машка покачала головой.
— Нет.
А и правда, тепленький душ или ванна сейчас бы не помешали. В конце концов, это отличный способ расслабиться после пережитого напряжения.
— Идем, я покажу тебе.
Машка послушно последовала за «мексиканкой», стараясь запоминать все те коридоры, по которым они шли. Коридорами оказался пронизан весь храм. Они с «мексиканкой» долго поднимались, а потом спускались куда-то, почти не пользуясь лестницами: просто пол в коридорах периодически повышался или понижался. В нижних коридорах хозяева храма явно экономили на освещении. В некоторых местах Машке было сложно не потерять из виду женщину, которая шла впереди нее. Идея заблудиться в храмовых подвалах Машке не слишком нравилась, а потому она старалась не отставать от провожатой.
Разумеется, ни о какой горячей воде или хотя бы тепленькой не было и речи. Хорошо хоть местное начальство уже дошло до идеи разделения прислуги по половому признаку, и девушки мылись отдельно от юношей. Но большой кучей, как в летнем лагере. По своей воле Машка ни за что не решилась бы зайти в такую помывочную одна.
Вероятно, это была единственная по-настоящему роскошная зала в храме, оборудованная по последнему слову магии. На теплый твердый пол, производивший впечатление каменного, низвергались водопады ледяной воды. Вода стекала в круглые сточные дырки. В помывочной царила жутковатая полутьма. Неровный пляшущий свет давали неприятно похожие на руки выросты на стенах. Когда мимо выростов кто-то проходил, они начинали спазматически сокращаться. Выглядело это все отнюдь не умиротворяюще.
— В тот угол не ходи! — не глядя на нее, бросила одна из женщин, кивком указав направление. — Он занят.
— Но там же никого нет! — возмутилась Машка. Черт побери, и здесь какая-то дедовщина царит!
— Пусть идет, — издевательски заметила другая, помоложе первой. — Таким непременно нужно на собственном опыте убедиться, что еж — это именно еж, а не подушка.
Машка опасливо покосилась на угол, послуживший предметом спора, но там действительно никого не было. Даже паршивого привидения. Следовательно, тетки просто пугали ее всякими глупостями, пользуясь положением старослужащих.
С независимым видом Машка взяла одну из скользких тряпок, которые тут заменяли и мыло, и губку сразу, и направилась в облюбованный угол. Странное дело: чем ближе она к нему подходила, тем сильнее ей становилось не по себе, хотя ничего страшного вокруг не происходило. В фильмах ужасов обычно или скрипело что-нибудь, или тьма вокруг сгущалась, или, на худой конец, хотя бы давление поднималось. Но в помывочной не менялось ровным счетом ничего, а жуть внутри Машки все разрасталась. Откровенно говоря, она уже готова была завизжать и броситься назад, если бы не боязнь потерять лицо.
— Эй, новенькая! — окликнули ее. — Прекрати. Нечего там делать!
Машка немедленно развернулась и улыбнулась позвавшей ее женщине, похожей на латиноамериканку. Та махнула ей рукой, выходя из-под ледяного водопада. Машка быстро сунула голову под воду, швырнула тряпку на кучу таких же помывочных принадлежностей и, сочтя мытье законченным, выскочила из залы. На пороге она все же не удержалась — обернулась, краем глаза успев заметить смутное движение в загадочном углу. Солнечного сплетения коснулся холод, не имевший никакого отношения к ледяной воде. Она быстро выскользнула в раздевалку и оделась. Теперь Машке тоже казалось, что угол тот занят. Она никого не увидела, но ощущение, что там кто-то есть, кто-то не слишком живой и терпеливо ждущий, не оставляло ее. Это было очень неприятное ощущение.
