— Ты что?! — испугалась она, — Это бог ваш местный обижается? Погоди, я сейчас попробую тебе помочь.
Она сделала шаг к нему, но парень резво отпрыгнул в сторону, умоляюще глядя на нее и что-то неразборчиво мыча. Казалось, стоит ей только сдвинуть брови, и смелый молодой разбойник упадет на колени и будет вымаливать прощение за свои неосторожные слова. Машке стало все понятно и от этого чуточку противно. Разве можно чего-то настолько бояться, чтобы так унижать себя?
— Мог бы уже и понять, что я к тирании и запугиванию довольно плохо отношусь, — буркнула она, отворачиваясь. — И вообще мне на разборки ваших богов наплевать.
— Не говори так, — предостерег ее парень, оклемавшись от пережитого ужаса. — Накажут.
— Кто кого накажет, это мы еще посмотрим! — нагло заявила Машка и решительно задрала голову к небу, бросая богам вызов.
Через несколько мгновений ей на лоб шлепнулась птичья какашка.
— Вот! — назидательно проговорил молодой разбойник, поднимая средний палец. Лицо у него при этом было вовсе не насмешливое, а очень серьезное и значительное. Религиозные предрассудки занимали изрядное место в его несовершенной, средневековой картине мира.
— Хамство какое, — пробурчала Машка, достала из рюкзака платок и стерла со лба знамение. — А что, у вас тут принято таким жестом важность сказанного подчеркивать?
— Жестом? — Парень недоуменно воззрился на собственный палец. Машка повторила неприличный жест. — Ах пальцем? Так бы и сказала сразу. Конечно. Срединный палец — самый главный на руке. Он — символ Творца, чье имя непроизносимо.
— Такое сложное? — с уважением спросила Машка.
— Да нет, — отмахнулся криминальный элемент. — Просто его никто не знает. Даже высшие храмовники.
— Понятно. Так что же это было, что Разумец велел дурачку сказать? — живо поинтересовалась Машка, аккуратно переводя разговор в интересующее ее русло.
— Как что? — Парень философски пожал плечами. — Что обычно: кончились твои дни, разбойник. Ложись, мол, помирай. Пацана-то Файрах и пришиб тут же, ему терять нечего, да все одно — гнев Разумца неотвратим.
— Ну я-то ничего такого говорить не собираюсь, — возразила Машка. — И Разумца этого вашего никогда не видела.
— То ты сейчас не собираешься да не помнишь, — объяснил парень. — А как Бо увидишь, сразу сообразишь, что говорить. Иногда, правда, Разумец удачу посылает, но такое редко бывает. За заслуги особые. А какие у Бо заслуги?
Настроение у разбойника явно было не то что на нуле, а гораздо ниже. Машке его стало даже жалко. Ну и что, что преступник? Мало, что ли, на Машкиной улице шпаны обреталось? Вполне приличные люди были, иногда даже трезвые и не злые. А паренек вообще показался ей малолеткой лопоухим. И даже глупая привычка бояться гнева богов очень шла ему.
— Тебя как зовут? — спросила она.
— Гимар, — отозвался парень. — Тебе зачем?
— А это если на меня найдет что, чтобы я тебя из проклятия исключила, — ответила Машка.
— Разве ты вспомнишь тогда? — Парень вздохнул. — Психи, если уж проклинают, не помнят ничего из своей жизни. Так Разумец поставил.
— Мне на вашего Разумца положить! — взъерепенилась Машка. — Где он и где я? Я вообще к этому миру не принадлежу, так что бог ваш местный мне не указ!
— Вот так оно всегда и бывает, — боязливо покосившись на Машку, пробормотал Гимар. — С этого обычно все и начинается.
Машка засопела обиженно и замолчала. Что говорить с насмерть перепуганным человеком? Он любое утверждение передернет так, чтобы под страх его доказательством ложилось, как шалава под щедрого клиента.
Сверху засвистела какая-то птица. Гимар остановился и свистнул в ответ. «Пароль», — догадалась Машка, постаравшись запомнить на всякий случай, как ответил ее проводник. Мало ли когда еще может пригодиться? Вряд ли эти средневековые ребята додумались до системы смены паролей. А на память Машка никогда не жаловалась, с легкостью запоминая номера телефонов и домофонные коды на дверях чужих подъездов. Ведь никогда нельзя знать точно, что тебе потребуется в будущем!
Почти неслышно сверху спрыгнул плотный мужик в потертых кожаных доспехах, украшенных блестящими чешуйками.
