В ее глазах были слезы.
— Раньше я думала, что оскорбления и унижения прекратятся. Но теперь понимаю, что это не прекратится никогда. Так почему я должна пробираться через боль? Почему бы не покончить со всем этим?
Слезы капали на ее запястье. Некоторое время мы обе смотрели на ее идеальное запястье, омраченное слезами.
Лана надавила. Кожа вокруг лезвия стала белой. Я дернулась вперед, но было слишком поздно. Она провела лезвием по одному запястью, а затем и по второму.
У нее ушло всего лишь несколько секунд, чтобы вскрыть оба запястья. На лезвии даже не осталось ни капли крови.
Нож упал на пол. Лана вздохнула и посмотрела на меня. Я ожидала увидеть ужас в ее глазах из-за того, что она сделала, но она выглядела счастливой, словно испытывая облегчение.
Она улыбнулась и посмотрела на кровь, которая медленно начала подниматься к поверхности и стекать по ее рукам, капая на пол, напоминая кровавые слезы.
— Вот дерьмо, — выдохнула я, переводя взгляд между ней и каплями крови на полу. Я почувствовала онемение и перестала дышать.
Жизнь медленно вытекала из нее, а она подняла руку в воздух, наблюдая, как эти слезы щекочут ее призрачно-белую кожу.
— Все исчезает, — произнесла она с благоговением.
Мое дыхание возобновилось короткими вздохами. Кровь вызывает у меня приступ тошноты. Я снова задержала дыхание и сделала шаг вперед. Я продолжала удерживать взгляд на лице Ланы, фокусируясь на ее губах. Они были изогнуты в маленькую улыбку. Я попыталась представить счастье и смех, вместо безнадежности и отчаяния, окруживших меня.
— Лана, что ты только что сделала? — спросила я. Мой голос был немного слабый.
Ее тело осело около моего мертвым грузом. Я потянулась к полотенцу и, когда сделала это, поскользнулась на ее крови. Мы обе дернулись назад и ударились о стену с громким стуком.
Лана прижалась головой к моему плечу. Я дышала медленно, в оцепенении уставившись в потолок. Моя голова пульсировала. Свет вокруг меня помутнел.
Мы обе сидели в абсолютной тишине. Единственным звуком, повисшим в воздухе, было мое затрудненное дыхание и слабые вдохи Ланы.
— Она была права, — наконец, прошептала Лана. — Ты в безопасности, когда мертва.
ГЛАВА 37. ШРАМЫ
Я слушала пиканье мониторов, постоянно нарушающих тишину, в то время как Лана лежала на кровати, смотря телевизор с отсутствующим взглядом.
Я же стояла снаружи ее палаты. Единственным, что останавливало меня от того, чтобы зайти внутрь, были ее родители. Они приехали в десять утра и вот сидели с ней уже как два часа. Вместо того, чтобы быть любящими и обеспокоенными родителями своей дочери, они за все это время ничего так и не произнесли. Отвращение и разочарование читалось на их лицах. Мать Ланы вцепилась в свою сумочку одной рукой, а другой - постоянно теребила жемчужное ожерелье на своей шее. Ее отец вел себя не лучше. Его губы были сжаты в тонкую линию, а взгляд был тяжелым, когда он смотрел на Лану, словно она была самым слабым человеком, которого он когда-либо видел.
Я заглянула в палату. Когда я это сделала, моя нога нетерпеливо постукивала. Родители Ланы расположились в креслах по обе стороны от ее кровати и смотрели телевизор. Они моргали каждые несколько секунд, словно роботы, которых обучили вести себя как люди.
Передача прерывалась на рекламу. Мать Ланы откашлялась и начала снова теребить свой жемчуг.
— Ну... это того стоило? — спросила она.
Лана повернула голову, моргнула и произнесла очень медленно, но уверенно, — Каждый дюйм.
— Для тебя это шутка?
— Нет, — ответила Лана. — Я могла бы придумать более забавный и не настолько болезненный способ пошутить.
— Я серьезно.
— Я тоже.
— Для нее все это шутка, Майкл! — разглагольствовала ее мать. Она вдохнула через нос и встала. — Для нее все это шутка! Ее не волнует, как это отразится на нашей семье. Хотя, чему я так удивляюсь? Если она не волнуется о собственной жизни, то зачем ей беспокоиться о нас?
— Мама…
— Я не могу терпеть подобное, — сказала она и схватила свою сумочку. Прежде чем выйти за дверь, она посмотрела на своего мужа. Не на своего ребенка, а на мужа. — Я буду ждать тебя в зале ожидания.
