«Спит, наверное», — подумал Кэшин, а вслух произнес:
— Это полиция. Вообще-то мы ужасно вежливые, но, если надо, придем и разбудим миссис Аддисон.
— Подождите, — отозвалась она. — Я посмотрю, где она.
Через несколько минут в трубке раздался голос Сесиль Аддисон:
— Да-а.
— Это Джо Кэшин, миссис Аддисон.
— А, Джо. — По ее голосу было понятно, что она успела хорошо выпить. — Я тебя в новостях видела, грубиян. Так, мальчик, карьеру не делают.
— Миссис Аддисон, я тут просматриваю папку с квитанциями, которые вы оплачивали по поручению Бургойна. На некоторых отсутствуют имена, и поэтому непонятно, кому и за что платили.
Сесиль долго откашливалась. Кэшин убрал трубку от уха. Немного погодя Сесиль заговорила:
— Ничего особенного. Ежемесячные платежи, зарплаты, всякое такое.
— Я заметил, каждый месяц, с самого начала, вы платили кому-то по две тысячи. Не подскажете, что это такое?
— Понятия не имею. Чарльз давал номер счета, а я переводила деньги, вот и все.
— Мне нужны эти номера и банковские реквизиты.
— Это, знаешь ли, конфиденциальная информация.
Кэшин вздохнул как можно громче:
— Вы же понимаете, миссис Аддисон, что дело непростое. Речь идет об убийстве. Я приду к вам с ордером, и уж тогда мы заберем все ваши папки.
Она вздохнула в ответ:
— У меня нет этих сведений под рукой. Миссис Маккендрик тебе перезвонит.
— Пожалуйста, миссис Аддисон, пусть она постарается управиться за десять минут.
— Конечно-конечно. Только теперь зашевелились, да? После того, как погиб третий мальчишка и Бобби Уолш толкнул речь?
— Жду звонка от миссис Маккендрик, и побыстрее, если можно. Кстати, а кем был мистер Маккендрик?
— Он погиб в пятидесятые годы в Малайе. Был хвостовым стрелком на «Линкольне».[31]
— Человек, который движется вперед, а глядит назад, — заметил Кэшин. — Мне знакомо это чувство.
— О том случае правильнее было бы сказать «валится вперед». Выпал с балкона гостиницы, пьяный как свинья, прости за выражение.
— Ужас!
Ровно через десять минут миссис Маккендрик перезвонила и сообщила необходимые сведения, но говорила напряженно, как будто имела дело с шантажистом. Теперь Кэшину нужно было просить Дава навести справки. Дав позвонил, когда Кэшин носил в комнату дрова, чтобы растопить камин.
— Докладываю: пришлось немного приврать, — сказал Дав. — Но с этого момента выкручивайся сам.
— Ну, всем нам приходится привирать. Имя установил?
День угасал, за холмами на западе разливался янтарно-желтый свет.
— Некто Поллард. Адрес: Северный Мельбурн, Кол-лет-стрит, сто двадцать восемь «а». Деньги всегда снимал в местных банкоматах.
— Полное имя?
— Артур Поллард.
Собаки тихо толкали его — пора было идти гулять.
— Итак, какой-то загадочный тип, который получал деньги много лет подряд, — сказал Кэшин. — Надо бы выяснить, кто такой.
Было слышно, как Дав забарабанил пальцами по столу.
— Видишь ли, — ответил он, — у меня тут всяких своих выяснений выше крыши. Даже это маленькое расследование и то заняло несколько часов.
— Дополнительные очки. Федералы будут гордиться тобой.
Послышались три коротких удара.
— Тут вот какое дело… Я не гожусь для расследования убийств, и то, что назначили меня, — ошибка. Меня не волнует смерть этого богатого старого пердуна. Меня не волнует, найдут убийцу или нет. Меня даже не волнует, что убийцами считаются погибшие, возможно, ни в чем не повинные люди.
Кэшин слушал и по очереди трепал собак по загривкам.
— А часы Бургойна? — спросил он. — Что-нибудь новое есть?
— Слушай, да отвали ты!
Пора было идти. Кэшин надел короткий старый отцовский плащ, темно-коричневый, весь в складках, похожих на морщины на лице угольщика. Примерно через год после того, как он поселился у Дугью, отец Берна отдал ему этот плащ, когда они как-то собрались на охоту с хорьками:
— Отца твоего. Вот, висел, тебя дожидался. Великоват чуть, но Мик-то был не маленький.
Они долго ходили под дождем, спустились с холма, чтобы защититься от противного ветра. Сухой сезон подошел к концу, и ручей начал заполняться водой. Собаки обиженно и удивленно смотрели на него, нюхали воду чуткими носами.
Кэшин засунул руки в большие клетчатые карманы. А тогда отец тоже был в этом плаще? Когда это случилось — днем, ночью? Перед тем как прыгнуть в «Чайник», снял ли он его, положив на каменную ступеньку?
