— Идиот хренов! — раздался позади голос Хопгуда.
Кэшин опустил тело. Помогать было уже незачем. Он поднялся, пошел к пикапу. Водителя зажало между рулем и приборной доской, лицо и все вокруг было залито кровью.
Кэшин нащупал у парня на шее тоненькую ниточку пульса. Он попробовал открыть дверь — не получилось, обошел машину с другой стороны, где стоял Дав. На пассажирском сиденье сидел мальчишка, из уголка его рта текла кровь, а глаза были широко раскрыты.
— Ё-мое, — раз за разом тихо повторял он.
Мальчишку вывели из машины, положили на землю. Он выживет.
Приехала одна «скорая», за ней вторая — с врачом-женщиной. Ей никогда еще не приходилось обращаться с ранеными, да это и не имело значения, — все равно было уже слишком поздно.
Когда мальчишку подняли, Кэшин заметил, что у дробовика, который валялся рядом в черной луже, отпилено дуло.
Еще живого водителя положили в «скорую». Вокруг стояли полицейские.
— Ничего здесь не трогать, — распорядился Кэшин. — Ничего, ни одной мелочи. Дорогу перекрыть.
— Эй, а ты кто такой? — заартачился Хопгуд. — Тут Кромарти, парень.
* * *
Виллани вставил видеокассету и передал Хопгуду пульт дистанционного управления.
— Запись пресс-конференции, два часа назад, — пояснил он. — Прошла по телевидению в обеденное время.
На экране возникло детски розовое лицо рано полысевшего помощника комиссара уголовной полиции.
— С сожалением сообщаю, что двое из трех участников происшествия, которое имело место вчера поздно вечером в окрестностях Кромарти, скончались в результате полученных ранений, — заговорил он. — Ранения третьего участника менее серьезны, и в настоящее время состояние его здоровья не вызывает опасений. По факту данного происшествия начато расследование.
— Вы подтверждаете, что полицейские стреляли в трех коренных жителей из засады? — спросил журналист.
— Не из засады, нет, — решительно возразил комиссар. — Насколько нам известно, стреляли, наоборот, по полицейским, и они всего лишь адекватно отреагировали на ситуацию.
— Если это не была засада, тогда что?
— Эти лица являлись подозреваемыми, и была предпринята попытка задержать их.
— Подозреваемыми в нападении на Чарльза Бургойна?
— Именно так.
— Оба умерли от огнестрельных ранений?
— Один. Сожалею.
— Это Люк Эриксен, племянник Бобби Уолша?
— Я пока не могу ответить на ваш вопрос.
— А другой молодой человек? От чего он скончался?
— От травм, полученных в дорожно-транспортном происшествии.
— Комиссар, а офицеры, участвовавшие в задержании, были в форме? — задал вопрос другой журналист.
— На месте происшествия присутствовали полицейские в форме.
— Если это была не засада, то, может быть, неудачное преследование?
— Нет, не преследование. Мы тщательно спланировали операцию, с тем чтобы все ее участники не подвергались ни малейшей опасности…
— Вы подтверждаете, что две полицейские машины ехали вслед за той машиной, которая разбилась? Подтверждаете?
— Подтверждаю, однако…
— Простите, комиссар, что же это, если не преследование?
— Они не преследовали эту машину.
— Так, значит, не засада, не преследование, и при этом двое застреленных молодых аборигенов?
Комиссар почесал щеку.
— Повторяю, это была операция, спланированная с таким расчетом, чтобы минимизировать возможные негативные последствия. Как это обычно и делается. Но офицеры полиции, которым угрожает опасность, имеют полное право защищать себя и своих коллег.
— Комиссар, у Кромарти в этом отношении дурная слава. Так ведь? С восемьдесят седьмого года в столкновениях с полицией погибло четверо аборигенов, а еще двое умерли в тюрьме.
— Без комментариев. Насколько мне известно, все офицеры, в том числе и высокопрофессиональный офицер — представитель коренного населения, действовали согласно протоколу. Кроме того, мы ждем заключения коронера.
Виллани сделал знак Хопгуду выключить монитор. Кэшин стоял у окна, смотрел на полуденно-яркое здание напротив и никак не мог сосредоточиться. У него из головы не выходил тот мальчишка, которого раздавило в пикапе. Шейн Дейб, наверное, выглядел так же — из него будто выдавили жизнь.
Голуби и чайки сонно и, казалось, мирно разгуливали бок о бок. И вдруг ни с того ни с сего вспыхнула драка — замелькали крылья, клювы, лапы. Мир на тротуаре оказался всего лишь иллюзией.
