— Бледный ты как смерть, — заметил Виллани. — Здесь у них солярия нет, что ли?
— Нет. Знаешь, я тоже удивился.
— Ну и ладно… Вам с Давом здорово повезло — вы прямо как заговоренные. Он выписывается через неделю. Врач сказал, заживает все, как на лобстере.
— На лобстере? — переспросил Финукейн с заднего сиденья. — При чем тут лобстер?
— Не знаю, только он так выразился. Слушай, Джо, что расскажу. Во-первых, Фин добился кое-чего от этого придурка Дейва Винсента. И заметь, по телефону. Фин умудрился заполучить его записную книжку. Ну давай сам рассказывай, Фин.
Финукейн откашлялся.
— В ночь пожара он был в лагере. Потом позвонил Дейву Кернау — это его приемный отец. Он рассказал, что все думали, будто он пошел на какой-то там концерт, но на самом деле затеял сбежать, что и сделал. Затем приехали двое и вынули тело из багажника. Небольшое такое, сказал.
Кэшин смотрел на дорогу, но не замечал движения.
— Они, значит, внесли тело в дом, где спали мальчишки. Вышли, и тут он заметил, что в доме что-то загорелось. Он убежал, переночевал на пляже, а утром поймал машину и был таков. Оказался в Западной Австралии, мальчик лет двенадцати.
— Что показало вскрытие мальчишек? — спросил Кэшин.
— Местный врач вскрывал, — ответил Финукейн. — По-моему, так тогда делалось. Установили, что смерть наступила от удушья.
— У всех троих?
— Да.
— А больше ничего не было?
— Нет, шеф.
Кэшина затошнило, и он пожалел, что позавтракал.
— Не помнишь фамилию врача?
— Записал. Каслман, доктор Родни Каслман. Он же оформлял свидетельство о смерти жены Бургойна. Везде успевает.
Отец Хелен… Как там говорила Сесиль Аддисон?
«Тогда в Кромарти вообще не было равнодушных. Люди просто так этим занимались, не для того, чтобы в газеты попасть или на телевидение. Добродетель сама по себе награда».
— Удивительное дело, — заметил Виллани. — Дейв Винсент запомнил, на какой машине они приехали.
— Дейв в машинах разбирается, — сказал Финукейн. — Он сказал, что это был «мерседес»-универсал. Запомнил, потому что универсал был самой первой модели, семьдесят девятого года выпуска.
— И что, пригодилось? — спросил Кэшин.
— Ну, я его отследил.
— Подожди, я сам догадаюсь. Бургойн?
— Служебная машина. Принадлежала компании Чарльза Бургойна и какого-то Дж. А. Камерона.
— А, это Джок Камерон, местный адвокат. Из «Товарищей» кто там тогда был?
— Вэллинз, — ответил Виллани.
— Закурить есть? — спросил Кэшин.
Виллани вынул пачку и щелкнул зажигалкой. Оба молча затянулись.
Никотин ударил Кэшину в голову, да так, что он не сразу заговорил, но затем все-таки продолжил:
— Не могу понять, как им все сошло с рук? Превратили лагерь в бордель, убили по крайней мере троих мальчишек, и все шито-крыто. Это что, расследование называется?
Виллани опустил стекла, и в машине запахло выхлопными газами и свежим асфальтом.
— Еще не всё… Синго два дня назад умер после второго удара. Обширный инсульт.
— Черт! — только и мог сказать Кэшин. — Вот черт!
Он почувствовал, что плачет, отвернулся от Виллани, быстро заморгал.
— Пожар в лагере «Товарищей» расследовал Синго, — произнес Виллани. — Он тогда был замначальника.
Кэшин представил себе Синго в поношенном, драном плаще, горелые руины на месте лагеря, ворота в зарослях травы, старый кожаный пояс… О Кромарти Синго никогда не упоминал. Бывало, поздно вечером, после рюмки-другой, он рассказывал о том, как работал в Стевеле, Мидуре, Гилонге, Сейле и Шеппартоне, как выследил в Бендиго убийцу проституток, который ездил из города в город, или другого, который убил своих дядю с теткой на табачной ферме под Брайтом, собирался переработать их на силос и скормить свиньям.
А вот о Кромарти Синго ничего не рассказывал.
— У меня возникло нехорошее предчувствие, — продолжил Виллани и пошевелился на сиденье. — Мы подняли его банковские счета. Никогда бы не подумал, что придется этим заниматься… Там ничего не оказалось. Только его зарплата да дивиденды по акциям «Фостерс».
— А он их пиво никогда не пил, — медленно сказал Кэшин. — Просто терпеть его не мог.
Виллани грустно взглянул на него, открыл окно со своей стороны, выбросил окурок, чуть не попал в чайку, так что та подпрыгнула на месте. Кэшину вспомнилась встреча на пирсе, когда чайка умудрилась поймать окурок на лету.
