Торан вскинул руки в отчаянии.
— Это возможно, — признал он. — Я могу предвидеть будущее не лучше тебя.
«Именно поэтому мне чудиться, что я стою на самом краю и собираюсь кинуться в пропасть».
— Но всякий раз, когда я ищу способ решения проблемы, я вижу одно и тоже. Каждая частица моего тела кричит о том, что я прав.
Пришёл черёд Микуса поднять руки.
— Мы существа не инстинктов и интуитивных догадок, Торан. Ты делаешь выводы на основе чувств, и это беспокоит меня сильнее всего прочего. Насколько я могу судить, путь ясен и определён. Нет надобности в дебатах. Закон есть закон, и мы обязаны его соблюдать.
Торан кивнул, глядя на мокрый камень перед собой.
— Ясно, — сказал он, чувствуя, как печаль ложится на его сердце. — Ты поступил бы иначе. Я надеялся, что ты поймёшь мою точку зрения, надеялся, что годы совместных ныряний с этого утёса открыли нам обоим способность приникать в суть вещей. По-видимому, это не так.
Микус положил руку на плечо товарища.
— Я сожалею, друг мой. Я ценю то, чему ты меня научил, но сейчас любая ошибка может стать последней. Есть те, чьи полномочия, мудрость и умения зреть истину превосходят наши, они-то и ведут нас вперёд, а нам остаётся проявлять благоразумие — и ответственность — и следовать за ними. Если сомневаешься, обратись к Тиру. Он непостижим, но он не введёт тебя в заблуждение.
Торан улыбнулся.
«Как ты можешь быть столь уверен?» — подумал он, а вслух сказал: — Надеюсь, ты прав.
Микус поднялся на колени.
— Не сиди здесь слишком долго, друг мой, — посоветовал он. — Кажется, эта буря усиливается с каждой минутой.
— Не буду, — пообещал дэв. — Увидимся позже.
Микус встал и бросился в шторм. Борясь с ветром, он улетел, оставив товарища наедине с раздумьями.
Торан хмурился, наблюдая, как удаляется его друг, постепенно уменьшаясь и скрываясь за грозовыми облаками.
«Шторм усилится, — подумал он. — Намного».
Как только товарищ Торана окончательно скрылся из виду, к выступу подлетел ещё один ангел. Она внезапно вылетела из бездны под утёсом и на миг, зависнув в воздухе, плавно опустилась на то же место, где пару минут назад стоял Микус. Женщина развела руки в стороны, стараясь удержать равновесие под порывами ветра.
Торан улыбнулся при её появлении.
— Эирвин! — воскликнул он. — Терпеть не могу, когда ты так делаешь.
— Да ладно! — ответила ангел. — Ты рад меня видеть и сам это знаешь.
Женщина выглядела старше Торана, её бронзовая кожа была испещрена морщинами. Когда она улыбнулась, в озорных глазах вспыхнуло подлинное дружелюбие. Волосы, заплетённые в длинную косу, были перекинуты через плечо и сверкали как серебро в пасмурный день.
Эирвин шагнула к Торану.
— Выглядишь очень уставшим, — сказала она, заключая дэва в объятия.
«Я устал, — подумал мужчина. — Старые уставшие кости, как говорят смертные».
— Теперь, когда ты здесь, я чувствую себя куда лучше, — ответил он вслух. — Что привело тебя сюда?
Старшая дэв изобразила негодование.
— Торан! Ты меня оскорбляешь! Неужели ты настолько недооцениваешь мои навыки предсказания, что думаешь, будто я не могу определить, когда и где буду необходима?
Торан рассмеялся от охватившей его на миг радости.
— Ты предвидела, что найдёшь меня в этом месте? — спросил он.
— Нет, увидеть тебя здесь оказалось неожиданно, — покачала головой дэв. — Я просто предсказала, что буду нужна здесь в определённый момент. И, как обычно, оказалась права. — Эирвин снова обняла друга, а затем отстранилась, заглядывая ему в лицо. — Что тебя тревожит? — спросила она.
Торан отвёл взгляд, разом почувствовав всю тяжесть своего бремени.
— Не знаю, — сказал он, наблюдая за тем, как кружатся вокруг них штормовые облака. — Боюсь, что я сбился с пути, Эирвин. — Торан повернулся и серьёзно посмотрел в глаза женщины. — Кажется, что никто не видит того же, что и я — угрозы, что нависла над Домом Триад. Даже Микус не кажется обеспокоенным теми напастями, что, как я вижу, нам грозят.
Эирвин вздохнула.
— Ссора Хельма и Тира нарушает баланс. Чем скорее они во всём разберутся, тем лучше для нас.
Какое-то время они сидели молча, прислушиваясь к рёву ветра и грохоту водопада. Момент затянулся, и молчание стало неловким. Торан с радостью поделился бы своими мыслями, но его не отпускал страх того, что он собирается пересечь черту, из которой не будет возврата.
