«А што со мною буфет?»
«Тюрьма тебе будет… позор, докатился до уголовщины… впрочем, с такой половиной… м-да… Господь тебе судья. Далеко не уходите, за Вами придут… жандармы…»
«Я бы, на вашем месте, господин капитан, не стал бы позориться… суд, разжалование…»
«Греха боюфь…»
«Раньше надо было бояться… а теперь, чего уж. Прошу меня извинить за резкость – служба. Честь имею…»
И трое мужчин вышли из разорённого семейного гнезда – из которой тут же послышался истошный визг:«Дряяя-янь! Трряяя-пка! Слизняяя-к! Почему мне не сказал про золото-ооо!!!О-ооо, как я несчаааастнаааа!»
«Не верю! – на манер известного театрального мессии восклицает Взыскательный Читатель – Откуда Шкуркин узнал, что карта у штабс-капитана?»
Ниоткуда, отвечу я… мой герой мог только предполагать, что штабс-капитан, играющий НАВЕРНЯКА, вестимо обладает изрядной ловкостью шаловливых рук… и вполне мог бы эту карту позаимствовать… без отдачи.
Предчувствия его не обманули…
И теперь наш герой вновь опускался на загадочное дно Миллионки, где водились в мутной воде изумительные золотые карпы – являющиеся даосским символом мудрости и долголетия…
(Ретроспекция.
Шан Кайши стала вдовою в восемь лет… только не надо выражать ей соболезнования! Своего почтенного супруга она даже ни разу не увидела… просто в день свадьбы её, с накрашенным белым, точно фарфоровым – лицом и в ярко-алых траурных одеждах – усадили за вращающийся столик с восемью блюдами рядом с деревянной доской, где были вырезаны иероглифы с именем её супруга… Ну вот так повелось – умереть холостым для китайца являлось бесчестьем… И свадьбу сыграли заочно. А что потом – жизни у девушки больше не будет, потому что вдова обязана вечно хранить верность своему господину – никого уже не волновало.
Уже то хорошо, что Кайши не закопали живой в землю, вместе с её супругом, или в угоду цивилизованной гуманности – не удавили шёлковой красной подушкой… впрочем, за неё были деньги плачены, целых три таэля… а давить бесплатную прислугу было бы, верно, не по-хозяйски…
Итак, судьба девочки была предопределена… безгласная рабыня… сексуальная игрушка для всех мужчин рода… нищая старуха, выброшенная помирать с голода в придорожной канаве…
Когда старший в роду, преждерождённый лао Ван, решил ею воспользоваться, Шан осторожно вытащила из своей взрослой причёски бронзовую заколку с целующимися лягушками, и вонзила её в промежность пыхтящему дядюшке…
Дальше ей – забывшей дочернюю почтительность, не оставалось ничего – как бежать…
Долго и далеко… в Кантон!
Мало что известно о ее жизни до конца девяностых годов.
Красавица Шан была танцовщицей в одном из ночных клубов Кантона, когда однажды за кулисы к ней зашел шикарно одетый господин средних лет и заявил Шан, что она ему нравится и он хочет на ней жениться, что зовут его Вонг Кунгкит и что он служит у самой императрицы Цыси.
Танцовщица была так поражена манерами и костюмом господина Вонг Кунгкита, что сразу согласилась на его предложение, даже не подозревая, с кем связывает свою дальнейшую жизнь…
Свою карьеру Вонг Кунгкит начал с деяний уголовных. Торговал детьми, женщинами, наркотиками.
Имел тесную связь с так называемым «Братством нищих» – тайной гангстерской организацией, у которой повсюду были свои глаза и уши. «Братья» похищали детей богатых родителей и требовали за них выкуп, но это было не страшное зло. Гораздо ужаснее выглядело другое занятие – уродовать, по примеру средневековых компрачикосов, краденых детей, чтобы потом зарабатывать на них деньги.
То, что Вонг Кунгкит, будучи самым настоящим гангстером, одновременно состоял на службе у китайской императрицы, вполне объяснимо. В своей деятельности Её Императорское Величество опиралась на темные силы Шанхая, Гонконга, Тяньцзиня и других китайских городов.
К 1900 году, когда Вонг Кунгкит решил уйти с государственной службы, у него уже был солидный капитал, дававший возможность начать любое дело.
Господин Вонг Кунгкит выбрал пиратство – и через некоторое время стал грозой торговцев на реке Янцзы, в устье которой расположен Шанхай, где пересекались интересы всех преступных кланов тогдашнего Китая и где можно было сбыть любое количество награбленного и «отмыть» какие угодно деньги.
