– Почему? – спросил он. – Почему мальчиком? – Тогда я могла бы стать врачом, – ответила Белинда.
Она еще раз вздохнула и заглянула Люку в глаза.
– Если бы я была врачом, – сказала она, – мне бы не пришлось ждать, когда ты приедешь. Я бы все сделала сама.
– Например, помогла птенчику? – мягко спросил Люк.
Белинда только кивнула, и ее глаза вновь стали грустными.
– Необязательно становиться доктором, чтобы этому научиться, – утешил ее старший брат, – ты могла бы работать медсестрой.
– Я? – выдохнула Белинда, широко раскрыв засверкавшие при этой мысли глаза.
– Конечно.
Девочка улыбнулась, но затем счастливое выражение лица сменили нахмуренные брови.
– Ничего не выйдет, – грустно сказала она. – Мама никогда не позволит мне уехать на Восток, чтобы выучиться на медсестру.
Люк надеялся, что на его лице не появилось ни тени удивления или смеха.
– Пожалуй, нет, – ровным голосом ответил он, – пожалуй, нет, – по крайней мере, сейчас. Мама не хотела, чтобы я уезжал из дому, когда мне было одиннадцать лет. Сначала нужно вырасти.
– Но... но... – начала Белинда, и Люк ее перебил:
– Ждать слишком долго, да? Белинда с грустным видом кивнула.
– Я тоже так думал. И потому ходил по пятам за доктором Уоткинсом. Я хотел научиться всему и как можно быстрее.
В глазах Белинды по-прежнему отражалось разочарование.
– Но доктор Уоткинс уже умер, – заметила она.
Люк почувствовал боль, вспомнив о добром докторе. Он умер через два года после того, как Люк начал практиковать.
Доктор отправился на рыбалку в одиночестве, и Люк часто раздумывал, нельзя ли было его спасти, если бы он был не один. Но все если бы не могли вернуть добряка.
Он перевел взгляд на Белинду.
– Ну, а ято здесь, – просто заметил он.
Некоторое время она смотрела на него.
– Ты будешь меня учить? – наконец решилась она.
– Почему бы и нет? Мне кажется, из тебя получится хорошая медсестра. Если ты будешь прилежно работать и...
– Я буду, буду! Обещаю! – воскликнула она, садясь на кровати и протягивая руки к брату.
Люк ущипнул ее за мягкую щечку и поцеловал в лоб.
– А теперь тебе пора спать, – посоветовал он. – Быть медсестрой – очень тяжелая работа. Тебе необходим отдых.
Белинда минуту прижимала его к себе.
– Спасибо, Люк, – прошептала она.
– Не за что, – ответил он и еще раз поцеловал ее, а потом накрыл одеялом до подбородка.
Люк опять присоединился к родителям, которые сидели в просторной кухне. Мать налила ему еще чашку кофе.
Он устало вытянул ноги.
– Значит, сегодня Белинда задала вам хлопот? – спросил он.
– Да уж, она устроила настоящий переполох, – ответила Марти. – Бедный отец чуть не поскакал в город, не успев поужинать.
Люк посмотрел на отца и улыбнулся.
– Я и не знал, что ты так переживаешь из-за воробьев, – пошутил он. – Помню, когда я был ребенком, ты разорил пару гнезд.
Кларк пробежал рукой по густой шевелюре и робко улыбнулся сыну в ответ:
– Ты же не расскажешь об этом Белинде, правда? Люк засмеялся, а Кларк продолжал:
– Думаешь, я ее разбаловал? Люк серьезно посмотрел на отца.
– Я этого не говорил, – медленно произнес он, а затем со смущенным видом сказал. – Ты же знаешь, я сам бы стал искать лекарства от «птичьего шока» и бороться за жизнь этого воробышка, если бы ты привез его ко мне.
Они дружно рассмеялись.
Марти посмотрела на сына и серьезно сказала:
– Люк, я за нее беспокоюсь. Она такая чувствительная, что я боюсь, сможет ли она примириться с происходящим в большом мире – с жизнью и смертью. Она сильно горюет, когда видит чужие страдания.
Люк долго молчал.
– Она хочет стать медсестрой, – наконец медленно сказал он.
Марти ахнула, широко раскрыв глаза:
– Кто, Белинда? Да это ее убьет! Она не выдержит, если ей придется смотреть на страдание мучающихся от боли людей.
– Ты говорил с ней об этом, предупреждал? – спросил Кларк.
– Я? – переспросил Люк и, не удержавшись, хмыкнул: – Ну, нет... не совсем. На самом деле, я... я... ну, я обещал ей помочь.
