Она неуверенно покачивалась, пряча лицо на его плече. Вероятно, у нее закрыты глаза, подумал граф, поддерживая девушку.
— Нам придется лезть через стену, — объяснил он. — Я посажу вас наверх, затем перелезу сам и сниму вас с другой стороны.
Орлена подняла голову, и в свете пожара граф увидел ее лицо, обрамленное венецианской кружевной вуалью. Глаза девушки лучились, и она больше не боялась.
Долгое мгновение граф смотрел на нее. Потом решительно поднял и усадил на стену.
— Вы держитесь? — спросил он, прежде чем убрать руки.
Орлена не ответила, и граф понял, что ей трудно говорить. Он перелез на другую сторону и снял ее с ограды.
Девушка была очень тихая и податливая в его руках, и граф не поставил ее снова на землю, как ожидала Орлена, но понес по дороге туда, где должен был ждать его экипаж.
Он не ошибся в своем предположении. Экипаж стоял неподалеку. Пламя озаряло великолепную пару гнедых, кучер и лакей с тревогой высматривали своего хозяина, и когда граф приблизился, на их лицах отразилось облегчение.
— Слава Богу, вы живы, милорд, — сказал кучер. — Мы просто не знали, что делать.
— Вы совершенно правильно поступили, оставаясь на месте, — ответил он.
Лакей открыл дверцу экипажа, и граф усадил Орлену на заднее сиденье, а потом сел сам.
Лошади тронулись, и, словно не в силах совладать с собой, девушка повернулась к нему и спрятала лицо на его плече.
Граф обнял ее и притянул к себе.
— Вы… спасли… меня! — молвила Орлена слабым голосом.
С того момента, как граф поднял ее на руки и она вскрикнула от ужаса, это были первые сказанные ею слова.
Он ничего не ответил, и через минуту девушка спросила приглушенным голосом:
— К-как… вы… нашли меня? Как вы… узнали, что это… я?
Граф крепче сжал свои объятия.
— Как вы могли убежать? Как вы могли совершить такой сумасшедший, такой безрассудный поступок?
Ликование, которое Орлена испытывала от близости к нему, вдруг куда-то исчезло. Теперь девушка испугалась, что он сердится, и граф почувствовал, как напряглось ее тело. Наконец она ответила нерешительным голоском:
— Я… я хотела… вернуть вам… то, что я вам… должна.
— Вы никогда не сможете это сделать.
Орлена слегка вздохнула.
— Я… знаю, это большая сумма, н-но я хотела… попытаться. Мне… мне было так стыдно за мою… глупость.
— Вы стоили мне вовсе не денег, — возразил граф. — Вы стоили мне отчаянного беспокойства и тревоги, бессонных ночей. Вы понимаете, какой хаос вы оставили после себя, Орлена?
Девушка так удивилась его словам, что подняла голову, пытаясь разглядеть его лицо в слабом свете мелькающих за окном масляных ламп и факелов слуг-провожатых.
Но хотя граф смотрел на нее, было трудно понять его выражение. Уверенная, что он сердится, Орлена задрожала.
— Я не мог поверить, что вы действительно ушли, — произнес граф каким-то незнакомым голосом, — а когда Терри показал мне ваше письмо, я себе места не находил от беспокойства.
— Я была… в полной безопасности, — очень тихо сказала Орлена.
— Как я мог быть в этом уверен? — резко спросил граф. — Как я мог быть уверен в чем-нибудь, кроме того, что вы ушли? — Он притянул ее чуть ближе к себе. — Вы поступили не только глупо, но и жестоко. Я не помню, чтобы когда-нибудь был так встревожен, как в эту прошедшую неделю. Моя матушка была вся в слезах, а Терри вел себя как безумец!
В его голосе было столько обвинения, что у Орлены на глазах тоже выступили слезы.
— Мне… мне очень жаль, — пробормотала она. — Я не… хотела причинить… неприятности. Я просто хотела… поступить правильно.
— Правильно! Как вы могли подумать, что будет правильно убежать, ничего не зная о Лондоне? Оставив нас беспокоиться, не случилось ли что с вами?
— Я… я… сожалею, — снова прошептала девушка.
— И как по-вашему, что произошло бы сегодня вечером, если бы меня там не было? — спросил граф.
Орлена не ответила, и он добавил сурово, хорошо знакомым ей тоном:
— Как бы вы справились одна в той толпе? Вы бы, несомненно, лишились жизни.
Теперь в его голосе звучала нотка, от которой сердце девушки странно забилось.
Словно ему действительно было не все равно, словно граф опасался, что Орлена умрет.
