Как и многие другие, Гогоберидзе был признан виновным в совершении чудовищных преступлений. В приговоре указано, что он якобы являлся участником контрреволюционной троцкистско-зиновьевской организации, совершившей 1 декабря 1934 г. убийство С.М. Кирова и подготавливавшей в 1934–1936гг. террористические акты в отношении руководителей ВКП/б/ и Советского правительства, принимал участие в подготовке террористического акта в отношении Сталина. Но никаких конкретных доказательств виновности его в совершении какого-либо преступления в материалах дела не имеется. Не приведены они и в приговоре. Откуда им взяться, если Гогоберидзе действительно не совершал никаких преступлений.
Все дело в том, что Гогоберидзе находился в Баку в то время, когда Берия нёс службу в мусаватистской контрразведке. Об этом Гогоберидзе говорил Серго Орджоникидзе. Зная это, Берия, естественно, не мог оставить в живых свидетеля, прямо скажем, тёмных страниц его жизни. И Берия руками своих подручных расправился с Гогоберидзе.
Были расстреляны и бывшие секретари ЦК КП/б/ Грузии П.С. Агниашвили и Самсон Мамулия. В фальсификации дела по обвинению Мамулии участвовал и Хазан. Именно он подписал постановления на арест и предъявлении обвинения Мамулии. Это он сделал, как пояснил в суде сам Хазан, потому, что ему было сказано о наличии на этот счёт специального решения «инстанции», каковой в то время в Грузии являлся Берия.
Не избежали этой участи и партийные работники рангом пониже. Один из них — Г. Долидзе, заведующий отделом ЦК КП/б/ Грузии, а затем секретарь районного комитета партии. В расследовании его дела участвовал Хазан.
Перед расстрелом Долидзе написал заявление, содержащееся в его деле. Привожу дословно этот документ: «Л.П. Берия, С.А. Гоглидзе, говорю своё последнее слово вам. Я и вместе со мной весьма многие преданные сыны нашей Великой Сталинской партии ни в чём не виноваты. Мы погибаем благодаря провокации врагов, которые сумели оговорить лучших преданных товарищей. Система же следствия в нашем органе НКВД такова, что оговор врагов находит подтверждение, от нас не выслушивают никаких оправданий, никаких доводов, заставляют подписывать и показывать всякую чушь и ерунду. Говорят, были и такие, которые ничего не показывали, их тоже расстреляли. Кому это нужно, как не врагам. Наши следователи ни в чём не виноваты, они подчинены этой порочной системе следствия, они заранее уверены в том, что дело имеют с врагами народа. Почему никто не подумает над тем, что враги могут оговорить и честных, преданных людей. На одного врага идут десятки преданных людей ими оговорённых. Почему не подумаете над тем, что весь актив, который не раз доказал свою преданность ленинско-сталинской партии, вдруг стал врагом того строя, за который они боролись, врагами той партии, которая их воспитала и создала, — ведь это ерунда и чушь.
Совершается ужасное и чудовищное дело, истребляются люди, беспредельно преданные вождю партии Великому Сталину.
Моя просьба перед смертью — подумайте над этим. Моё показание, как и многих, сплошной вымысел, надуманный под палкой. Прощайте. Долидзе Г. кам. № 21».
Дело Долидзе расследовалось под руководством Хазана. На процессе по делу Рапавы и других Хазан заметил, что Долидзе правильно охарактеризовал применявшиеся в то время методы следствия.
Видно, что в заявлении Долидзе объективно показаны причины и условия беспрецедентного по масштабам распространения беззаконие и произвола в годы сталинщины. Правда, Долидзе наивно полагал (а много ли было тогда тех, кто считал по-иному?), что Сталин и другие ответственные работники не знают о творившемся беззаконии. Долидзе и абсолютному большинству других необоснованно арестованных трудно было даже вообразить, что к развязыванию невиданного произвола самое непосредственное отношение имеет Сталин. Им трудно было поверить, что их оговаривают не враги, а такие же, как и они, необоснованно арестованные органами НКВД. Но утверждение Долидзе, что в сложившейся системе ни в чём не повинный человек может быть признан виновным в самых невероятных преступлениях и расстрелян, является правильным.
