– Я знаю. Поэтому нам нужно уехать, – заявила она.
– Нет-нет, ни в коем случае. Я не стану портить тебе жизнь, – твердо сказал он и ткнул вилкой в мясное ассорти. – Мы ведь по-своему счастливы, правда? Видимся каждый день, любим друг друга, нам ничто не угрожает. И никто о нас не узнает.
– Да, все сложилось удачно, вот только… совсем недавно… я поняла, что мне так много хочется для тебя сделать. Я хочу быть твоей рабой, хочу всегда быть рядом!
У него неприятно заныло внизу живота. Никак она не уймется! Неужели эта связь будет такой же, как последняя? Опять все сначала?
– Господи, если бы у меня были деньги, – мрачно сказал он и, подняв подбородок, сурово сдвинул брови.
– Деньги? Что значат деньги? – нетерпеливо воскликнула она. – Ненавижу деньги! Я бы все их отдала и уплыла с тобой на первом подвернувшемся старом, закопченном суденышке.
Он улыбнулся вяло, без всякого энтузиазма.
– Когда-нибудь очень скоро мы уплывем, – пообещала она.
У него резко испортилось настроение.
– Конечно, богатством теперь не хвастаются, – небрежно заметил он. – Хотя оно, несомненно, кое-что значит в нашем жестоком мире. Так устаешь все время к чему-то стремиться, с кем-то бороться, иной раз даже думаешь: зачем писать? Зачем продолжать? Ради чего? Быть бедным – сплошное мучение.
– Но ты же знаешь, любимый, что теперь, когда у тебя есть я, ты можешь ни в чем не нуждаться. Все, что у меня есть, – твое, все, что ты ни попросишь.
Он подумал о машине, которую она обещала ему купить. Вдруг забыла?
– Я не могу все время принимать от тебя подарки, – пробормотал он. – Ты не представляешь, как это больно, как ужасно я себя чувствую.
– Глупенький, ты забываешь, что ты и я – это «мы», а не два разных человека. Когда люди любят друг друга, как мы с тобой, такие вещи воспринимаются просто и естественно. Сам посуди: если бы мы поменялись местами, ты ведь сделал бы для меня то же самое. И потом, мне так приятно тебе помогать.
– Правда? Если бы не моя проклятая гордость!
– Но ты же гений! Тебе не пристало думать о деньгах. Ты выше корысти, выше грубой, материальной стороны жизни.
– Гм, пожалуй, ты права.
Нахмурившись, он барабанил пальцами по столу.
«Бедненький, – думала она, – такой талантливый и такой ранимый!»
– Ты разрешишь мне тебе помогать? – умоляюще произнесла она.
Пожав плечами, он отодвинул тарелку.
– Если тебе так хочется, – угрюмо ответил он и решил, что пора сменить тон беседы. – Забудем о деньгах, о работе, обо всем на свете и будем радоваться, что мы вместе, – проговорил он с улыбкой. – Это главное, все остальное – ничто, правда?
– Ничто, – согласилась она.
– Вот бы сейчас все разошлись, и мы оказались одни, как вчера. Помнишь, что было вчера?
– Помню ли? А ты как думаешь?
Она снова пожала под столом его руку.
– Скажи, та женщина, о которой ты говорил, вы с ней до сих пор встречаетесь?
– Боже правый, нет, конечно! Да у нас с ней ничего и не было, совсем ничего. Она всегда оставалась для меня лишь другом. Кажется, уехала за границу вместе с детьми. – Он чиркнул спичкой, наклонился прикурить, потом закрыл глаза и отогнал дым. – Я готов целовать тебя сутки напролет, не переставая.
Какое счастье доставляли ей эти старые как мир, истертые слова!
– Пойдем? – прошептала она.
Когда принесли счет, возникла некоторая неловкость. Она настаивала, что сама все оплатит, он протестовал. Но, стоило ему на секунду отвернуться, как неприятная ситуация тут же удачно разрешилась.
В порядке компенсации он остановил такси, выразительно гремя мелочью в кармане.
– Нет-нет, я провожу тебя до дома, – с укором сказал он, когда на прощанье она протянула ему руку.
Такси лавировало в потоке машин, и их поцелуи, хоть и страстные, не особенно удавались.
– Если бы так было всегда, – солгал он.
Она мечтательно улыбнулась и полезла за пудреницей.
Он откинулся на спинку, положил ноги на сиденье напротив и постучал в пол тростью.
– Кстати, – начал он, – по поводу авто, о котором ты говорила. Я тут подумал…
Прием был невыносимо скучный, и обещанный ему нужный человек так и не появился. Пришла, правда, его дочь, молоденькая простушка, – с красными локтями, в вечернем платье. В профиль даже симпатичная, но слишком уж молоденькая, слишком. И все же он времени зря не терял. Папаша как-никак важная шишка. Никогда не следует упускать подвернувшейся возможности.
