Он залез в ванну, улегся на спину, прижав к груди большую губку, и стал рассматривать под водой свои бледные ноги – дряблые, цвета шампиньонов. Дым от сигареты колечками уходил под потолок. На маленьком столике у кровати продолжал звонить телефон.
– Да, Джерард, десять – пятьсот пятьдесят. Проверьте еще раз. Наверное, произошла ошибка.
Теперь голос женщины звучал устало, обреченно, почти жалобно. Она подняла глаза и в который раз перечитала правила работы национальной телефонной службы.
Завернувшись в большое теплое полотенце, он закурил очередную сигарету. В окно барабанил дождь. Какой жуткий трезвон доносился из комнаты! Он прошлепал босиком к кровати.
– Алло, в чем дело? Говорите. Я вас не слышу.
Женщина сдвинула шляпку на затылок, ее сумочка, выпав из рук, ударилась об пол, монетки рассыпались.
– Наконец-то! О боже, ну и утро! Ты знаешь, я жду уже почти полчаса. Ты что, спал?
– Допустим, спал. Другого времени для звонков ты, конечно, найти не могла! Чего ты хочешь?
– А как ты думаешь? Неужели ты не понимаешь, чего мне стоило найти предлог выскочить из дома, бежать к телефону под проливным дождем, кое-как одевшись, забыв про все, про мужа и детей, – только чтобы поговорить с тобой. А ты недоволен, что я тебя разбудила, злишься и отчитываешь меня…
– Слушай, – резко оборвал он ее, – если хочешь устроить сцену, иди и устраивай ее кому-нибудь другому, только не мне. Как известно, жизнь слишком коротка, и…
– Ах, ты не понимаешь, что мне приходится переживать из-за тебя! Я несчастна, несчастна. Мы не виделись пять дней, а тебе как будто все равно.
– Дорогая моя, смешно доводить себя до такого состояния. Ты прекрасно знаешь, что я очень занят. У меня не было ни одной свободной секунды.
– Где ты был вчера вечером?
– Работал допоздна, к твоему сведению, а потом пошел спать.
– Почему я должна тебе верить?
Ее голос звучал мрачно и подозрительно. Она представила себе, как он пожимает плечами.
– Черт возьми, если ты в таком настроении – до свидания!
– Нет-нет! Я не то хотела сказать! Не уходи! Я дура.
Она прижалась к трубке, словно это он, он сам, был рядом с ней.
– Дьявольщина! Ты все так усложняешь. Что, по-твоему, я делал?
Последовало молчание.
Женщина стала искать носовой платок, чувствуя, как уголок ее рта медленно пополз вниз.
– А сегодня? Что ты делаешь сегодня? – с отчаянием спросила она.
– Сегодня у меня все расписано по минутам, – отрезал он. – Я по уши завален работой. Надо заканчивать рассказ для американской газеты.
– А мне можно… мне можно прийти и посидеть у тебя?
– Нет. Я не могу работать, когда кто-то маячит рядом. Пора бы тебе это усвоить.
– А вечером или хоть на секундочку во время обеда? Я освободила себе весь день, думала побыть с тобой. Я с ума схожу в такие долгие, пустые дни – все время идет дождь, и мне нельзя тебя увидеть…
– Боюсь, не получится.
Какой далекий у него голос, какой чужой! Ей так хотелось оказаться сейчас возле него.
– Если бы ты только знал, как я тебя люблю! – сказала она.
Он нетерпеливо дернул плечом и взглянул на часы на каминной полке.
– Послушай, к чему все эти разговоры? Мне надо работать.
– Значит, мы сегодня совсем не увидимся? Я могу куда-нибудь уехать, улететь за границу, уйти от тебя. И тебя нисколечко не волнует, что ты больше никогда меня не увидишь? Тебе просто тошно на меня смотреть, тебе…
Бессмысленные слова хлынули сплошным потоком.
Он зевнул, устало прикрыл глаза.
– Зачем опять все начинать сначала? Ты же знаешь, как я ненавижу сцены – все эти выяснения отношений. На что ты жалуешься? Мы ведь прекрасно проводили время, и всем было хорошо. К чему теперь закатывать истерику?
– Извини. Я не хотела тебе надоедать, но я никак не могу тебя увидеть, поговорить с тобой. Дай слово, что ты не сердишься, обещай не злиться. Просто я так несчастна… Я отвратительная эгоистка, у тебя столько работы. Но, может быть, раз я так люблю тебя, ты…
– Послушай, я позвоню в конце недели. До свидания.
Она стала изо всех сил стучать ладонью по телефонной трубке.
– Подожди, подожди! Что ты делаешь завтра в половине четвертого?
Ответа не было.
Женщина поправила шляпку и неуверенно побрела прочь.
