– Ага, – услышала она за собой голос Макса. – Наша хмурая королева целует слюнявого принца.
Николь повернулась и обняла Макса.
– Что еще остается хмурой королеве, – непринужденно ответила она.
Макс вручил ей стакан с какой-то прозрачной жидкостью.
– Вот, Николь, попробуй: не текила, но ничего лучшего октопауки по моим описаниям сотворить не сумели... Выпей, быть может, чувство юмора вновь вернется к тебе.
– Ну довольно, Макс, – проговорила Эпонина. – Ты хочешь, чтобы Николь решила, что и мы тоже замешаны в этом... Идея в конце концов _твоя_. Мы с Патриком и Наи согласились с тобой лишь в том, что Николь у нас последнее время приуныла.
– А теперь, миледи, – Макс обратился к – Николь, – я хочу предложить тост... за всех нас, абсолютно не властных над собственным будущим. Чтобы мы любили друг друга и были веселы – до конца... каким бы он ни был и когда бы он ни пришел к нам.
Николь не видела Макса пьяным после того, как оставила тюрьму. По его настоянию она пригубила. Горло и пищевод ее обожгло, и глаза ее заслезились: зелье вышло крепкое.
– Ну а перед обедом, – Макс жестом драматического актера развел руками, – у нас будут сельские анекдоты. Они позволят нам наконец расслабиться. Вам, Николь де Жарден-Уэйкфилд, как нашему предводителю по праву предоставляется первое слово.
Николь ухитрилась улыбнуться.
– Я не знаю сельских анекдотов, – запротестовала она.
Эпонина с облегчением увидела, что поведение Макса не задело Николь.
– Это так, Николь, – проговорила Эпонина, – никто из нас не знает... Но познаний Макса хватит на всех.
– Жил да был, – начал Макс несколько мгновений спустя, – фермер в Оклахоме, у которого была толстая жена по имени Свистушка. Звали ее так потому, что, занимаясь любовью, в последний миг она закрывала глаза, складывала губы бантиком и свистела.
Макс рыгнул. Близнецы захихикали. Николь обеспокоилась: наверное, детям не следует выслушивать откровения Макса. Впрочем, Наи следила за своими мальчиками и хохотала вместе с ними. «Расслабься, – велела себе Николь. Ты действительно стала хмурой королевой».
– Словом однажды ночью, – продолжал Макс, – у этого фермера со Свистушкой вышел крупный междусобойчик – то есть драчка, если по-вашему, ребята, – и она отправилась в кровать рано и в ярости. Фермер остался за столом, попивая подлинную текилу. Вечер шел, и он раскаялся в том, что вел себя как распоследний сукин сын, и начал извиняться громким голосом.
– Тем временем Свистушка, теперь уже рассердившаяся снова, так как фермер разбудил ее, поняла, что, когда муж закончит пить, он отправится в спальню и попытается принести извинения в постели. Когда фермер опустошил бутылку текилы, Свистушка выскользнула из дома, направилась в свинарник и притащила с собой в спальню молодую и маленькую свинку.
– Ближе к полуночи пьяный фермер ввалился в темную спальню, распевая свои любимые песни. Свистушка следила за ним из уголка, а в постели была свинья. Фермер снял одежду и заполз под одеяло. Схватил свинью за уши, поцеловал в пятачок. Свинья взвизгнула, и фермер испуганно отодвинулся. «Свистушка, любовь моя, – проговорил он, – неужели ты сегодня забыла почистить на ночь зубы?» Тут его жена выскочила из угла и принялась обрабатывать фермера щеткой...
Все хохотали. Собственная шутка так развеселила Макса, что он не смог усидеть. Николь огляделась. «Макс прав, – подумала она. – Нам это нужно. Мы все так встревожены».
– ... Мой братец Клайд, знал больше деревенских шуток, чем кто-либо другой. С их помощью он ухаживал за Виноной; во всяком случае утверждал это. Клайд все говаривал: дескать, смеющаяся женщина придерживает трусы только одной рукой... Словом, когда мы ходили с ребятами стрелять уток, мы никогда не приносили ни одной поганой крякуши. Клайд заводил истории, а мы смеялись и пили... и скоро забывали о том, что нужно подниматься в пять, а потом сидеть на холоде.
Макс умолк, и в комнате на миг наступила тишина.
– Черт, – продолжил он после недолгого молчания. – Мне вдруг померещилось, что я опять в Арканзасе. – Он встал. – А я даже не знаю, в какую сторону глядеть на этот Арканзас, не говоря уже о том, сколько до него миллиардов километров... – Макс покачал головой. – Иногда, когда мне снится сон – что-нибудь земное, – я думаю: вот она истина, и я опять в Арканзасе. А потом просыпаюсь и все... несколько секунд мне кажется, что сон – это жизнь, которую мы ведем в Изумрудном городе.
