Царь Нептун навалился на педали, и костюмированное трио направилось по дороге, ведущей в Сентрал-Сити.
– Ну я-то дурак, – проговорил Макс, старательно нажимая на педали, – и чего я полез в эту авантюру?
Расположившиеся на заднем сидении Николь и Эпонина расхохотались.
– Потому что ты – просто золото, – объявила Эпонина, – и хочешь, чтобы нам было удобно... К тому же, неужели можно позволить королеве ехать на велосипеде почти десять километров?
Действительно стало прохладнее. Эпонина несколько минут объясняла Николь, что погода становится все более и более неустойчивой.
– По телевидению недавно сообщили, – сказала она, – что правительство намеревается переселить многих колонистов во второе поселение. Там-то нет здешних загрязнений... Никто не знает, сумеем ли мы справиться с проблемами, так усложняющими жизнь в Новом Эдеме.
Возле Сентрал-Сити Николь встревожило, что Макс может замерзнуть в столь легкой одежде. Она набросила ему на плечи шаль, полученную от Эпонины. Фермер не стал противиться.
– Надо бы тебе выбрать костюм потеплее, – заметила Николь.
– Макс у нас стал морским царем по воле Ричарда, – ответила Эпонина: Так он будет выглядеть совершенно натурально с твоим аквалангом в руках.
Николь на удивление разволновалась, когда багги, очутившись среди многих повозок и замедлив ход, направился по главной улице Сентрал-Сити. Она вспомнила ту давнишнюю ночь, когда только одна бодрствовала в Новом Эдеме. Тогда, бросив последний взгляд на свою семью, Николь опустилась в свое ложе, чтобы, уснув на много лет, вернуться в Солнечную систему.
Облик Орла, странного существа, порожденного инопланетным разумом, их загадочного проводника по Узлу, возник перед ее умственным взором. «Мог ли ты предвидеть все это? – гадала Николь, поспешно припоминая историю колонии от первой встречи с жителями Земли, прибывшими на борту „Пинты“. Что ты теперь думаешь о нас?» – Николь мрачно покачала головой, испытывая стыд за людей.
– А они так и не починили его, – произнесла Эпонина, сидевшая возле Николь. Они въехали на главную площадь.
– Извини, – сказала Николь, – боюсь, что я отвлеклась.
– Я говорила о том удивительным монументе, который придумал твой муж; он показывал местоположение Рамы в Галактике... Помнишь, его разбили в ту ночь, когда толпа хотела линчевать Мартинеса... но так и не починили.
Николь вновь углубилась в воспоминания. «Наверное, такова старость, подумала она. – Слишком много воспоминаний. Они всегда мешают воспринимать настоящее». Она вспомнила взбунтовавшуюся толпу и рыжеволосого парня, отчаянно вопившего: «Бей черномазую шлюху...»
– А что случилось с Мартинесом? – тихо спросила Николь, заранее опасаясь услышать ответ.
– Его казнили на электрическом стуле вскоре после того, как Накамура и Макмиллан взяли власть в свои руки. Этот суд несколько дней был главной сенсацией в новостях.
Они миновали Сентрал-Сити и направились на юг в сторону Бовуа, к поселку, где Николь и Ричард жили со своей семьей до _переворота_ Накамуры. «Все могло сложиться совершенно иначе, – думала Николь, глядя на гору Олимп, возвышавшуюся слева от нее. – Мы могли создать здесь рай. Если бы только захотели...»
К этой мысли Николь возвращалась, пожалуй, не одну сотню раз, после той ужасной ночи, когда Ричард поспешно бежал из Нового Эдема. И всегда она пробуждала в сердце глубокую печаль, наполняла глаза жгучими слезами.
«Мы, люди, способны на двойственное поведение, – вспомнила она свой разговор с Орлом в Узле. – Когда нами правят любовь и забота, мы почти ангелы. Но жадность и эгоизм в нас чаще сильней добродетели, и мы делаемся неотличимы от тех грубых тварей, которые нас породили».
