— Кать, у меня сейчас кукуха поедет. — Я тряхнул головой. — Ну нельзя же так с человеком.
— Извини. — Катя помассировала виски. — Просто не могла… не поделиться, так сказать.
Итак, что мы имеем? Несколько игроков так или иначе получили по осколку «Светоча». Я, Катя, Олег. Самого Романова можно из схемы исключить — он явно предпочитает действовать чужими руками и уже давно самоустранился из гонки. И совершенно сознательно. В срезе Катиной теории все его разговоры о «нет времени и сил» звучат, мягко говоря, неубедительно.
Ошкуя — самого странного из всех, кого мне приходилось встретить на просторах «Гардарики» — тоже можно не брать в расчет. У скальда наверняка целый ворох собственных тайн, но к «Светочу» они, похоже, не имеют никакого отношения. Он подержал осколок в руке — но только для того, чтобы отдать мне. Выключился, не успев или не пожелав поучаствовать в борьбе за всевластие.
И — вполне возможно — оказался умнее всех.
А вот Павел Викторович, будь он хоть сто раз крутым и серьезным дядькой, теперь с нами в одной лодке. Романов переиграл его — заставил залезть в вирт лично и стать одной из марионеток. Самой солидной и увесистой, выстроганной из дорогущего дерева и облаченной в костюм от топового бренда — но все же марионеткой. Такой же, как и все остальные.
А кукловод недосягаем — прячется за порогом самой смерти, как за занавесом под потолком, и лишь дергает за ниточки, заставляя кукол выкидывать потешные коленца, отплясывать и играть пьесу, финал которой уже давным-давно прописан в сценарии.
Знать бы только, что за финал. И, собственно…
— Зачем? — Я высыпал сахар в свежий кофе. — Алекс придумает какой-то демонически сложный план, использует всех вслепую, подкидывает легенду за легендой, раздает совершенно разным людям по куску ключа от его Системы с бессмертием, приправляет все это кучей намеков — но в конечном итоге просто наблюдает. Зачем ему это, Кать?
— Откуда мне знать, Антон? — вздохнула Катя. — Он не посвящал меня в свои планы. Во всяком случае — в свои НАСТОЯЩИЕ планы. Наверняка даже сейчас мы и близко не раскусили его до конца.
— Наверняка. — Я глотнул кофе. — Но это уж точно неспроста… Вот бы узнать, как Олег получил свой осколок.
— Так он тебе и рассказал, — усмехнулась Катя. — Конспирации у него мог бы поучиться даже Алекс.
И здесь она права. Олег — та еще шкатулка с секретами, и просто так не откроется. А лезть силой точно не стоит. Одному Всеотцу известно, что может скрывать тот, кто с каменным лицом может прострелить ногу человеку или удрать от погони на джипе — но боится остаться один в темноте.
Остается Романов. Он-то уж точно знает ответы на все вопросы… Только не скажет. Кукловоды не делятся своими планами с марионетками — даже с самыми удачливыми, собравшими семь драгоценных кусочков из семи.
Девочка-доктор с горячим сердцем и чистыми руками. Специалист из неназываемой конторы, когда-то получивший едва совместимые с жизнью раны. Всемогущий председатель совета директоров огромной корпорации. Может быть, кто-то еще — незнакомый, но уже выбывший из гонки.
И я — оставшийся без работы тридцатилетний писатель.
Зачем мы Романову? Что он задумал и куда ведет меня, как осла морковкой приманивая очередным суровым и беспощадным «надо»?
Или очередной «правдой». Сколько раз я уже думал, что на этот раз уже точно докопался до истины? Сначала Славка затащил меня в вирт, чтобы срубить легких денег. Потом мне в руки попал первый осколок — и началась большая игра. Великая битва за светлое будущее созданного Романовым мира с живыми персонажами. А потом она вдруг сменилась на борьбу за будущее мира уже настоящего.
Цифровое бессмертие — преждевременный подарок для человечества — непременно нужно спрятать, похоронить в Системе, а саму Систему запереть и выкинуть ключ. Важная и однозначно разумная и правильная цель, только ради которой и стоит бороться за абсолютную власть над миром «Гардарики». Романов подбросил ее мне, сорвав очередной покров — йотун знает какой по счету.
«Та самая настоящая правда» все больше напоминала луковицу из старой детской загадки. Снимешь одну — а под ней другая, вторая, третья… Так с чего я взял, что эта — последняя?!
