— Наверное, так и надо. — Катя пригубила коньяк. — Ты уже выше… всего этого. Пусть они сами разбираются со своими делами. А ты разберешься со своими. Я в тебе не сомневаюсь, Антон. Ты… ты хороший.
— Да? Кто это тебе сказал?
Злоба, уже понемногу улетучивавшаяся из головы под действием добротного армянского продукта, вдруг вернулась вся разом. Катя будто бы случайно зацепила скальпелем какой-то йотунов гнойник — и маятник качнулся в обратную сторону.
— Я не хороший Кать. — Я сжал кулаки. — Вот ни разу. А когда пытаюсь хотя бы немного не быть скотиной — получаю или нож под ребро, или булавой по голове. И знаешь, мне надоело.
— Так, Фантомас разбушевался… — Катя картинно прикрыла голову руками. — Хочешь устроить им возвращение Черного Властелина?
— Знаешь — хочу. — Я рывком поднялся на ноги. — Пусть получают то, что заслужили.
— Антон ты, чего? Куда?..
Я еще и сам не до конца понимал, что именно собираюсь делать. Но совершенно точно — что-то нехорошее. К примеру — старое доброе ультранасилие в промышленных масштабах. В лучших традициях созданного Романовым мирка, до отвратительного напоминающего настоящий.
— Туда. — Я залпом допил коньяк, вытащил из кармана две смятые тысячные бумажки и швырнул на стол. — Устраивать всем кузькину мать.
На вас действует «Наследие ведуна»
Даже самый скромный из Видящих способен прожить куда больше обычного человека. А могущественные одаренные накапливают свою мощь целые века — и она становится столь велика, что Видящий не может уйти в Царство Мертвых, не передав силу другому. Поиск достойного ученика иной раз продолжается годы, а то десятки лет — ведь того, кто не сможет совладать с наследием Видящего, ждет поистине ужасная участь.
Ваш учитель Молчан смог уйти — а значит, его дар перешел вам. И теперь в этом мире едва ли найдется так уж много тех, чье могущество сравнится с вашим — но не стоит забывать и об обратной стороне силы Видящего. Вы получите новые умения, неподвластные простым смертным, но и плата будет немалой. С этого дня и до самого конца жизни вам придется носить тяжелый груз. Ведь великий дар способен разрушить тело и уничтожить саму душу того, кому окажется не по плечу.
Эффект:
Очки духа +150 единиц
Расход на использование любых умений, связанных с расходом очков духа -20 %
Эффективность любых умений, связанных с расходом очков духа +20 %
Продолжительность: перманентно.
Разблокированы некоторые умения Видящего в соответствии с текущим уровнем персонажа. Дополнительные умения будут разблокированы позднее.
Тогда я просто смахнул длинную простыню системного сообщения, но сейчас внимательно прочитал каждую строчку. Все целиком, три или четыре раза — хоть уже и знал, что время поджимает. Без всяких новоприобретенных способностей Видящего я чувствовал, что враги на подходе. Неведомые, отставшие от нас у Залит-острова, снова взяли мой след — и на этот раз прикрыть меня щитами будет некому.
Но я уже почти не боялся тех, кто умеет становиться тенью, невидимой даже для «Истинного зрения». И не только потому, что хмель от армянского коньяка проследовал за мной из реала. Сабля Дува-Сохора висела на боку, но этот бой выиграет не оружие. Тело все еще болело, выбрасывая в интерфейс целую россыпь иконок с дебаффами, но я почти физически ощущал, насколько выросла моя внутренняя мощь. Вымахавшая еще примерно на треть шкала духа заманчиво переливалась, буквально упрашивая пробежаться по вкладкам и опробовать все умения из обновленного арсенала Видящего… Успеть бы хоть прочитать описания!
Я смахнул все окна и оглянулся через плечо. Лес вдоль Вишиневы молчал, но тишина казалась обманчивой. Далеко-далеко, на самой границе поля зрения, которое накрывала моя не самая выдающаяся шестерка Восприятия, чуть качнулись тяжелые ветви елей. Неведомые шли за мной. И я собирался встретить их как ведун-маг, а не как воин. В первый раз с того самого момента, как я создал Антора, мне не понадобится остро отточенный клинок.
Ну что, поиграем, уродцы?
«Создание посоха»? То, что надо. Видящему — оружие Видящего. Я огляделся по сторонам в поисках подходящей палки или ветки дерева, но так ничего и не увидел. Все казалось или слишком хлипким, или высохшим, или наоборот — слишком молодым и гибким. И тогда я нагнулся и просто сорвал травинку прямо у себя под ногами. Крохотный стебелек неожиданно крепко вцепился в землю, но потом все же поддался и остался в пальцах. Самый сильный, самый живой — все остальные вокруг уже пожухли, потеряв соки и сдавшись подступающей — хоть и запоздавшей — зиме, но мой будущий посох все так же сверкал задорной изумрудной зеленью. Ему хватало и собственных сил — но я собирался дать сорванному растению неизмеримо больше.
