И все-таки успешный менеджер «Сладкого мира» Савелий Башметов ошибался. Потому что в тот момент, когда наряд милиции остановил его на повороте с Рублевского шоссе, его лошадь удачи была уже далеко, а он явно оказался в ненужное время и в очень ненужном месте.
Когда подкатил длиннющий белый лимузин-стрейч, струнный квартет поднялся и заиграл марш Мендельсона — свадьбе был дан сигнал к началу. А получасом раньше Лютый показывал Ворону свои владения и, как бы заодно, своих гостей, давая каждому весьма меткие характеристики.
Если бы командир ОМОНа Павел Лихачев оказался в числе приглашенных, он бы увидел, что его опасения по поводу сходки братвы подтверждались лишь частично. И вполне возможно, что его отношение к мероприятию некоторым образом переменилось бы — уж слишком много вокруг, как уже было отмечено, наблюдалось «звездных» лиц, лиц «с обложки». И они вполне мирно сосуществовали с самыми влиятельными персонами криминального мира, которых тоже было более чем достаточно. И те, и другие мило беседовали, улыбались, приветствовали друг друга как давно знакомые люди; в одном из так любимых и почитаемых Пашей романов-боевиков подобная вечеринка была названа криминально-богемным коктейлем. Конечно, в таком определении была изрядная доля дурного вкуса, но качественный состав гостей оно описывало довольно точно, если бы учитывало присутствие еще одного ингредиента — нового истеблишмента, новой политическо-финансовой элиты. И поэтому вполне возможно, что шустрый, злой и проницательный «Московский комсомолец» все-таки оказался прав: на этой свадьбе создавалась одна из самых влиятельных и могущественных групп в стране. И вполне возможно, что будущее вечно молодого Государства Российского закладывалось сейчас не в душных и пыльных думских коридорах, а здесь, на свежем воздухе, в атмосфере милого и непринужденного общения.
— Ну, Воронидзе, как тебе моя фазенда? — спросил Лютый, пригубив ледяное шампанское.
Игнат пока пил минеральную со льдом. Он был по-прежнему в темных очках и уже с иронией отметил, что многие из гостей Лютого, с которыми его знакомили, упорно пытались определить, виделись ли они раньше. Одна молодая известная актрисочка пялила на него глаза, а потом прямо спросила:
— Мы ведь знакомы, да?
— Насколько я могу судить, к сожалению, нет, — ответил Игнат.
— Ну я ведь вас точно где-то видела раньше? — Завлекающая, многообещающая улыбка, приглашающая к столу, где обещания не выполняются.
Игнат подумал: «Ну конечно, милая, ты меня видела. Конечно, видела, на страницах какого-нибудь модного журнала, где подобные плейбои в эротичных очках рекламируют дорогую одежду как стиль жизни, только эта картинка из твоей собственной головы, а я просто ей соответствую». Однако на ее вопрос он мягко ответил:
— Я бы это знал. Я бы этого не забыл. — Его губы растянулись в такой же завлекающей и опасной улыбке охотника светских party, и он добавил: — Одно ваше слово, и я готов считать, что мы знакомы всю жизнь. Ну как?
— У-а-а-у, а вы занятный… Я подумаю.
И она грациозно удалилась, пошла дальше. Обычное тусовочное «бла-бла-бла»…
— Смешная… — Игнат проводил ее взглядом.
— Забудь, — сказал Лютый, — это Миши Монгольца пассия…
— Уже забыл.
— Тут полно бесхозных слоняется… Слышь, Игнат, любят тебя бабы… Вот, блин, как со школы повелось. — Лютый вдруг весело расхохотался, а потом залпом допил шампанское и обратился к официанту, разносившему напитки: — Эй, белоперчаточник, хер-р обер-р, давай еще. — Лютый указал на свой пустой бокал.
— Хер-р обер? — удивился Игнат.
— В Австрии так обращаются к официантам.
— В Австрии… Понятно. Тогда мне еще воды. Значит, вы теперь с Монгольцем друзья?
— Плохой мир лучше доброй ссоры.
— Возразить нечего. Но будь с ним осторожен.
— Знаю… Я б не стал Андрюхе голову морочить с этой свадьбой, уж слишком все пафосно. Но… ты ведь меня понимаешь?
— Понимаю.
— Хорошо, что у них так вышло, я имею в виду молодых, но, Игнат, сегодня большой день, поворотный день. Это больше, чем просто свадьба моего брата.
— Вижу.
— Не одобряешь всего этого шума?
— Не мне судить.
