Чем о глупом и мудром закончился сказ.
Есть выжить шанс живым, забытым полегчать
Вдруг может... но вопрос: куда нам стыд девать?
Приблизься, мой позор, твоею лирой буду.
Как другом юности ты был мне, не забуду,
Когда, как язва, в плоть мою проникнуть смог,
И как со мной старел и в гроб со мною лёг.
Стыд нищеты! Наряд изношенный на мне
Не скрою от тебя и под землёй во тьме.
И стыд спины – над ней я власть ударам дал,
Его теперь не скрыть мне ни в какой подвал.
Стыд страха, слабость рук беспомощных и речь –
Ложь, лесть, мольбы – и всё, чтоб шкуру уберечь.
И стыд обид, что нам написан на роду
И, что всего страшней, привычка ко стыду...
Ты – плод моих трудов и дом на склоне дней,
Всей моей жизни стыд и смерти стыд моей.
Но и, став прахом, я
Не скроюсь от тебя.
Хоть камнем в бездны ночь -
И там спастись невмочь.
И потому без сна на страже я лежу
И, вспомнив беды все и стыд, я так скажу:
Есть выжить шанс живым, забытым полегчать
Вдруг может... Будут вновь они весну встречать,
Но вот вопрос: куда, куда нам стыд девать?
Ты тысячи людей, позор, клеймом клеймишь,
В их спины плёткой вбит и в их рубцах горишь!
За глупостью сует идут – слепцы – всегда.
Укрой их, чтоб никто не видел их стыда!
И сильные, приняв смех молча на себя,
Не скроются в глуби трясины от тебя.
И тем, кто в миску супа скрылся с головой,
В похлёбке от тебя стыд не упрятать свой.
И стыд тем мудрецам, кто ложь не распознал,
Тем, кому нет числа, но кто добычей стал,
Кто скошен без труда, угрозе уступил!
Позор, ты сыт уже? Ты жажду утолил?
Ты – наших жизней стыд и наших стыд смертей,
Ты – всё, что есть ещё и что могил верней.
Когда ж не станет дня
И сгинет тень твоя?
Где голову склонить,
Чтоб ты не стал клеймить?
И потому лежим на страже мы без сна
И скажем, вспомнив всё, чем жизнь была полна:
Есть выжить шанс живым, забытым полегчать
Вдруг может... Будут вновь они весну встречать.
И будут вновь скорбеть и свадьбы вновь играть,
Но вот вопрос: куда, куда нам стыд девать?
- Мы дух испускаем. - Промолвили павшие.
- Мы силы теряем. – Шептали ослабшие.
Но тот, кто виновен был, промолчал,
И тот, кто сбежал, не сказал: "Предал."
Достиг края поля предатель-беглец.
Шлёт камень в него не живой, а мертвец.
Он замер на миг,
И камень настиг.
Повернул лицо –
И камень в лицо.
Вскричал бегущий: Кто в поле со мной?
Ответил метнувший: Я в поле с тобой.
И предатель сказал: Возвратись на покой!
Бог праведен был, суд верша над тобой.
Когда за стеной взывали, крича,
Стыдливо молчал ты без сил.
Твой брат умирал в руках палача,
Ты ж руками уши закрыл.
Ты семь раз предал, опозорив отца.
Рот раскрыл, моего не стесняясь лица.
Ты мне страшен, и с поля хочу я бежать,
Но кровь начала мне глаза застилать.
Кто скажет: безгрешным пропал я?
Кто скажет: не дрогнув, упал я?
Виновный шепнёт:"Я в ответе!"
"Я предал! - предатель ответит. -
Я долг свой забыл, не исполнил.
И слова со страху не молвил."
Ты в тревоге сейчас, но клянусь у окна:
Вечер упокоения ждёт нас, жена!
Ты откроешь окно. Вся – покой, не узнать!
Люльки ветер начнёт и висящих качать.
Скажет ветер: "Привет, вожаки и стада!"
Запоёт хор девичий песнь скорби тогда:
"Заплетаем мы косы, утих ветерок.
Как сегодняшний вечер хорош, видит Бог.
Мы померкнем с вечером вместе,
Но пока продолжаем песню."
Ты в тревоге и в горе, но видеть должна:
Вечер упокоения ждёт нас, жена.
Мы гадаем без слов: кто покой обретёт,
Кто растерзан умрёт, кого пламя сожжёт,
Кто окажется вдруг одинок, о судьбе
Не решаясь от страха сказать сам себе.
Но рассеялся в мыслях твоих мрак тревог.
Как сегодняшний вечер хорош, видит Бог.
Вместе с вечером меркнем мы тоже,
И уже мы на ночь похожи.
Не ждала. Не молила. Но видеть должна:
Вечер упокоения ждёт нас, жена.
И коснётся тебя молча Радость слегка,
И уже поседел завиток у виска.
Будешь счастлива ты, словно ночь, побледнев,
Та, в которой лишь месяц и скорбный напев.
Скажешь: "Муж мой в лохмотьях ступил на порог.
Я любимому мужу жена, видит Бог.
Посмотрю и покроюсь тьмою.
